Избранные записи
Шрифт:
Когда отъезжал от театра, я, наверное, напоминал Юрия Деточкина после премьеры «Гамлета» (если кто-то вдруг не знает, о ком и о чём речь, пересмотрите «Берегись автомобиля»).
Спектакль в Благовещенске был заявлен на 20.00, начался минут в пятнадцать девятого, закончился в начале одиннадцатого. Была суббота 21 декабря, энергетики России второй день праздновали свой праздник, а я просто хотел поесть.
Я очень хотел поесть вкусной китайской еды прямо на границе с Китаем, можно сказать, на берегу Китая. Разумеется, я рассчитывал на хорошую, настоящую, сделанную китайскими руками еду, которую люблю. В Китае я
Надежды мои были напрасны!
Коллеги мне рассказывали, что в Благовещенске можно вкусно поесть китайской еды. Мол, будет по-китайски китчёво и безобразно в смысле интерьера и обстановки, но вкусно. Вот этого я и ждал, отъезжая после спектакля, обнимая букет лилий и вдыхая его аромат.
Но мы не взяли в расчёт, что это конец декабря, суббота и День энергетика. К тому же небольшой город, а время стремительно двигалось к 23.00.
Мы не смогли найти места, где можно было бы поесть. Во всех главных ресторанах типа «Восток» или «Пекинская утка» – а это большие заведения в несколько этажей – происходило праздничное буйство. Суббота. День энергетика. Конец декабря. Небольшой город. Повсеместно либо праздничные корпоративы энергичных энергетиков, либо свадьбы, либо новогодние корпоративы кого попало, либо энергетики женились. Везде гремела музыка, везде были отчаянные пляски под песни всех мобилизованных на этот день сил местного шоу-бизнеса.
А китайские заведения устроены так, чтобы именно такие мероприятия проходили максимально эффективно. Мы метались по городу, точнее по одной его улице, где расположены основные заведения. И вскоре поняли, что поесть китайской еды не удастся точно, а какой-либо другой вряд ли. В одиннадцать часов должны были уйти и закрыть свои кухни местные повара.
И тогда можно было купить чего-нибудь в магазине, например китайской лапши, залить её кипятком и съесть в гостиничном номере. Но этого категорически не хотелось, а также не хотелось напиться на голодный желудок.
Без двенадцати одиннадцать местные люди всё-таки затащили нас в какой-то, тоже многослойный, китайский ресторан, где на первом этаже шли плотные и очень нарядные танцы с голыми плечами и блестящими пиджаками… Там было не продохнуть от духоты, пота и страшно громкого местного исполнения всенародного репертуара.
Нас искренне заботливо провели по каким-то лестницам в отдельный зал с жуткими обоями, овальным столом, дерматиновым диваном и дерматиновыми стульями, к которым сам дерматин был прибит обойными гвоздями. На ужасных обоях висели яркие пейзажи с водопадами. Ещё в помещении был вентилятор.
Нам быстро дали понять, что у нас на заказ есть только полминуты. Нам говорили китайские слова, уточняя: свинина, говядина или курица? А мы просто кивали или мотали головой. Потом нам сообщили, что мы заказали слишком много, но времени на раздумья у нас больше не было, и мы рассудили, что много – не мало. (Мы – это директор моего Забайкальского тура и я. Он в Благовещенске бывал, но в такой сложный день попал впервые.)
Минут через пять-семь овальный стол, рассчитанный минимум на шесть человек был полностью заставлен тарелками с разнообразной едой. Еда была ужасная! Об этой еде я пожалею уже через каких-то пять часов, в самолёте.
Всё это очень
Я в тот момент тешил себя только тем, что, возможно, там, на другом берегу, именно так и едят, а может быть, для них это даже роскошная еда. Это я так пытался сам себя успокоить, потому что с другого берега Амура исходил яркий разнообразный свет высотных новых домов и блистала иллюминация.
На нашем же берегу буйствовали корпоративы, допивали последнее и дотанцовывали свадьбы, довыкрикивали последние на эту ночь поздравления пьяненькие деды морозы, стояли, покачиваясь у входов в разнообразные заведения, однообразно одетые пьяненькие мужички, курили, выпуская в морозный воздух целые облака дыма, и замедленно моргали хмельными глазами.
Ужасны и унизительны корпоративы сами по себе. Отчаянно беспросветны наши свадьбы по всей огромной стране во всех часовых поясах. Одинаковы везде – у нас.
Но когда это происходит в таком количестве и в таком небольшом городе, это производит сильное и гнетущее впечатление. К тому же совсем недавно я видел приятных, нарядных, разумных и очень симпатичных людей в зрительном зале – как капля в море они растворились в декабрьском субботнем корпоративно-свадебном городе.
Понимаю, что не надо, да и нельзя по таким безумным вечеру и ночи составлять впечатление о городе. Город опомнится, проспится и заживёт повседневной жизнью. Я это знаю. И впечатление от того, что происходило во время спектакля, мне эти вечер и ночь не испортили.
Просто в Благовещенске именно в этот субботний вечер и ночь всё сошлось воедино. Маленький российский город, крошечный на фоне миллионного, маленького по китайским меркам Хэйхэ, безумно веселящийся непонятно по какому поводу, причём веселящийся в основном в китайских заведениях и в одеждах, купленных на китайских рынках, веселящийся, несмотря на стужу, на абсолютно неясные, а скорее всего – тёмные перспективы, – вот такой Благовещенск мне показался весьма символичным.
Всё же в Благовещенске нам удалось найти тихий бар, где мы познакомились с несколькими приятными ребятами. С ними мы и пообщались. Они немного рассказали, как им живётся, как для них привычен и обычен Китай, где они бывают много и часто, а вот уже не припомнят, когда были в Москве. Питер же для кого-то из них был и остаётся мечтой и ощущается далёким и недосягаемым.
Поговорили о музыке, о кино, которые для нас оказались общими и теми же, что на берегу Балтийского моря, что на берегу Амура.
Вылет был очень ранним. Укладываться спать не имело смысла. Я хотел добраться до самолёта и уснуть в полёте – так и получилось.
Ехал я в аэропорт по ещё тёмному Благовещенску, перебирал в усталом и хмельном сознании свежие впечатления. Перед глазами мелькали картинки, а в ушах ещё грохотала музыка безумного корпоративно-свадебного веселья. Я вспоминал этих людей, эти танцы и прямо видел Дон Кихота Ламанчского в исполнении Черкасова. Какие же у него были неподражаемые лицо и интонация, когда он наивно и отчаянно говорил: «Люди! Кто надел эти ужасные маски на ваши прекрасные лица?»