Избушка на козьих ножках
Шрифт:
— Вези нас в город! — немного отдышавшись от охватившего ее возмущения, сказала Инна. — Иначе я сама поеду!
Угроза возымела желаемое действие. Несмотря на то что временами Бритый становился, по мнению Инны, совершенно невыносим, допустить, чтобы Инна с сотрясением мозга одна добиралась до города, он не мог. Бритый послушно завел двигатель машины и пробурчал:
— Ну, если Мариша просто решила поделиться какой-нибудь своей очередной нелепой затеей, я ей башку отверну. И буду прав!
Инна только рукой махнула. Сражаться с мужем за доброе имя подруги сейчас
— Что у тебя случилось? — с этим вопросом Инна, постанывая, вползла в квартиру к Марише, собираясь и дальше продолжить свои расспросы, но осеклась.
Лицо Мариши выражало такую неподдельную работу мысли и светилось таким внутренним ликованием, что Инне сразу стало ясно: приехали они с Бритым к Марише недаром.
— Что? — спросила она, затаив дыхание.
Вместо ответа Мариша поманила Инну за собой в комнату. Бритый двинулся за ними следом. Молча.
— Смотри, — сказала Мариша, указывая на три большие фотографии, прикрепленные к стене кнопками рядом друг с другом таким образом, что получался квадрат без одной четверти.
Инна присмотрелась и поняла, что перед ней увеличенные в несколько раз татуировки, сделанные на спинах трех друзей: Лени, Сани и Бори.
— Ну и что? — спросила она у Мариши.
— А ты не видишь? — удивилась Мариша. — Отойди немного назад.
Инна послушно отошла к противоположной стене, повернулась и тихо ахнула.
— Это же какой-то рисунок или карта, — прошептала она. — Зеленые линии — просто фон, а красные и фиолетовые могут быть какими-то дорогами.
— Скорей всего, фиолетовые линии — это река или реки. А красная линия — и в самом деле дорога. Но только куда?
— Нет, — вмешался Бритый. — Никакие дороги не будут сплетаться в восьмерки и завиваться спиралью. Это просто рисунок.
И подруги озабоченно уставились на фотографии.
— Тут не хватает четвертого куска, — наконец сказала Инна.
— Думаешь, я этого не заметила? — буркнула Мариша. — Причем не хватает, насколько я могу судить, самого важного. На нем красная линия, которая проходит через все три рисунка, должна где-то закончиться. Но четвертого куска у нас нет.
— Интересно, может быть, у Саньки с Леней и Борей был еще четвертый друг? — спросила Инна.
— Нужно узнать у их жен, — кивнула головой Мариша.
Бритый, который все время молча созерцал карту, внезапно произнес с прорезавшимся уважением в голосе:
— Мариша, как ты додумалась, что из трех татуировок можно сложить, как из кусков мозаики, этот рисунок?
— Понимаете, — вдохновенно принялась объяснять Мариша. — Мне все время не давала покоя мысль, что узоры татуировок наших друзей чем-то дополняют друг друга. Словно они — куски одной головоломки. И когда я вертела фотографии перед собой, меня внезапно осенило, как нужно их сложить, чтобы получилась почти целая картина.
Бритый оторопел от такой проницательности Мариши и
— Если честно, то я просто вертела фотки перед собой на столе, и неожиданно они сами сложились в этот узор. Видишь, все линии совпадают.
Инна хихикнула, но тут же сморщилась. Головная боль, отступив на время, снова дала о себе знать. Сходив за пачкой анальгина и выпив целых три таблетки, Инна снова почувствовала себя полноценным человеком. Во всяком случае, головная боль ей больше не мешала сосредоточиться на решении загадки, которую подбросила Мариша.
— Даже если с помощью компьютера мы сможем определить, к какой местности относятся эти обрывки, то все равно без последнего фрагмента понять, куда ведет дорога, не удастся, — сказал Смайл. — Только вряд ли это карта.
— И я тоже вовсе не уверен, что перед нами именно карта, — сказал Жан.
— А что же еще это может быть? — растерянно спросила Инна. — Просто рисунок?
— Смотрите, некоторые линии образуют как бы иероглифы, — ответил Жан. — Причем все они переплетаются между собой. И иногда образуют примитивные картинки. Видите, вот тут заяц, тут ель, тут звезда. А тут вообще что-то вроде чудовища озера Лох-Несс или ботинка с развязавшимся шнурком.
— Да, а вон тут младенец! — добавила Мариша. — А еще я вижу замок и военный крейсер.
— Таким образом мы можем гадать по узорам, как по кофейной гуще! — сердито сказал Бритый. — И все же… что-то узоры, конечно, значат, но что именно, знает только человек, который их изобразил.
Подруги переглянулись между собой и хором воскликнули:
— Стас!
— Какой еще Стас? — ревниво поинтересовался Бритый.
— Стас — это мастер, который делал татуировку Борису Сукову, пояснила ему Инна. — Оля говорила, что Борис притащил Стасу какой-то эскиз. А потом они вместе продумывали рисунок. Нужно спросить Стаса, откуда все-таки Борис притащил ему узор. И как объяснял, почему хочет сделать именно его.
— Сейчас еще ночь, — возразила Мариша. — Верней, почти утро. Но мастерская все равно закрыта.
— У Оли должен быть телефон Стаса, — немного подумав, сказала Инна. — Помнишь, он нам сказал, что она ему звонила после того, как рассталась с Борисом.
— Ага, — кивнула Мариша. — Сейчас позвоню Оле. Только не рано ли?
Но оказалось, что Оля только что вернулась с ночной дискотеки. И она очень обрадовалась, услышав Маришин голос.
— У меня для вас новость. Я же совсем забыла вам рассказать, что Санин тесть когда-то раньше сидел в тюрьме, — взволнованно защебетала она. — И сидел не просто за кражу или там за хулиганство. Он сидел за вооруженный грабеж! Саня в пьяном состоянии случайно проговорился об этой жуткой семейной тайне своим друзьям. А Борис в свою очередь, тоже будучи пьяным, разболтал мне. Он сказал, что Саня недаром боится своего тестя. Тому что человека убить, что таракана прихлопнуть, разницы никакой. Даже человека еще и легче. Не так противно.