Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1

Ильина Наталия Николаевна

В 1985 г. шведский археолог И.Янссон предположил, стремясь, видимо, придать разговорам о самом массовом присутствии скандинавов на Руси хоть какие-то черты материальности, а значит, убедительности, что в эпоху викингов их численность могла превышать 10% населения Швеции (но подобная конкретизация, учитывая тот факт, что в последней около 1000 г. проживало от 500 000 до 800 000 человек, означает, что в землях восточных славян за два, как минимум, столетия в общей сложности побывало от 1 до 1,6 миллиона скандинавов, обязанных, естественно, оставить там явственные и многочисленные следы своего пребывания). Размер «шведской иммиграции», по словам Янссона, «был настолько велик, а захороненных женщин (скандинавок.
– А.С., В.Ф.) настолько много, что иммигрантами не могли быть только воины, купцы и др. В их числе должны были быть и простые люди». В 1998 г. он добавил, что его дальние предки шли на Русь для несения военной службы, занятий ремеслом и даже сельским хозяйством, переселяясь «на восток Европы целыми коллективами, да и в походы и на военную службу пребывали большими группами, что предполагает их постоянное проживание, нередко семьями, в городах и иногда сельских местностях» [17] .

Наши

археологи, нисколько не желая отставать ни от Арне, ни от Янссона, эхом повторяют сказанное ими. Так, в 1996-1998 гг. В.В. Мурашова, ведя речь об «огромном количестве» скандинавских предметов «во множестве географических пунктов» Восточной Европы, проводила не только идею о большой иммиграционной волне из Швеции на Русь, но и утверждала, что «есть основания говорить об элементах колонизации» норманнами юго-восточного Приладожья. В 1999 г. Е.Н.Носов не сомневался, что в ряде мест скандинавы проживали «постоянно, семьями и составляли довольно значительную и влиятельную группу общества» [18] . Настроения археологов, в духе времени расцвета «ультранорманизма» в нашей науке, в духе Арне и Стендер-Петерсена рождавшие мнимые материальные свидетельства пребывания скандинавов «во множестве географических пунктов» Руси, передаются, в силу их норманистских воззрений, профессиональным историкам. И в 1991 и 1993 гг. А.П. Новосельцев говорил, что происхождение термина «Русь» и династии киевских князей - второстепенные вопросы, навязанные науке «патриотами»(свое отношение к антинорманистам прошлого он выразил в словах, что это «посредственности типа Д.И. Иловайского). Тогда как «прекрасный знаток наших древностей» А.Стендер-Петерсен, глубоко уважавший «Россию, русский народ, его прошлое», «считал, что термин «Русь» северного происхождения, как и династия киевских Рюриковичей» [19] .

В 1995-2000 гг. Р. Г. Скрынников, повторяя и превосходя глубоко уважавшего «Россию, русский народ, его прошлое» Стендер-Петерсена, объяснял, что во второй половине IX - начале X вв. на Руси, которую ученый переименовал в «Восточно-Европейскую Нормандию», «утвердились десятки конунгов», основавших недолговечные норманские каганаты, что там находилось «множество норманских отрядов», что в X в. «киевским князьям приходилось действовать в условиях непрерывно возобновлявшихся вторжений из Скандинавии», что разгром Хазарии был осуществлен «лишь очень крупными силами», набранными в Скандинавии, что в балканской кампании Святослава «скандинавское войско по крайней мере в 1,5-2 раза превосходило по численности десятитысячную киевскую дружину», что его сын Владимир, будучи новгородским князем, «подчинил норманнское Полоцкое княжество на Западной Двине...» и т. д. и т. п. При этом он уверял, что «на обширном пространстве от Ладоги до днепровских порогов множество мест и пунктов носили скандинавские названия». Но чтобы как-то затушевать столь явный фальсификат, т. к. науке совершенно ничего не известно о «множествах» скандинавских названий на Руси, Скрынников тут же «стер» это множество, превратив его в пустой звук и тем самым расписавшись в безосновательности своей же посылки: «Со временем следы норманской культуры окончательно исчезли под мощным слоем славянской культуры» [20] .

Но, как хорошо известно, ничто никогда окончательно не исчезает. И о пребывании норманнов в Англии и Франции до сих пор говорят многочисленные скандинавские топонимы. Так, во Франции их сотни (на данный факт Е.А. Мельникова закрывает глаза и говорит, что во Франции «количество скандинавских по происхождению лексем исчисляется единицами...» и что скандинавы не оставили «следов в местной культуре» [21] ). Некоторые города в Нормандии, подчеркивают зарубежные ученые, «такие, как Quettehou и Houlgate, сохранили названия, которые присвоили им основатели-викинги тысячу лет назад», а «из 126 деревень на о. Льюис - одном из внешних Гебридских островов (Великобритания.
– А.С., В.Ф.) - 110 имеют либо чисто скандинавское название, либо какое-то его подобие». Восточная Англия, подвергшаяся датской колонизации и где в 886 г. по мирному договору предводителя датчан Гутрума с англосаксонским королем Альфредом Великим был основан Данелаг (по-английски Денло, «область датского права»), до сих пор несет на себе ярко выраженный скандинавский отпечаток. «Приблизительно 700 английских названий, включающих элемент bu, без сомнения, доказывают, - отмечает П. Сойер, - важность скандинавского влияния на английскую терминологию». Западноевропейские исследователи также отмечают, что свидетельством пребывания норманнов во Франции является «множество скандинавских личных имен, к которым добавлен суффикс -ville», что «линкольнширский судебный реестр за 1212 г. содержит 215 скандинавских имен, и только 194 английских», что согласно кадастровой описи 1086 г.
– «Книге Страшного суда», «у землевладельцев в период до нормандского завоевания в ходу было по меньшей мере 350 скандинавских личных имен», что скандинавы в Линкольншире и Йоркшире наложили «свой отпечаток на тамошнюю административную терминологию» [22] . В целом, длительное завоевание датчанами восточных областей Англии отразилось в английском языке в виде многочисленных лексических заимствований (до 10% современного лексического фонда) и ряда морфологических инноваций [23] .

Ничего подобного русская история не знает и не знает потому, что варяги и варяжская русь, призванные в 862 г. в земли восточных славян и сыгравшие исключительно важную роль в их истории, не имели никакого отношения ни к шведам, ни к скандинавам вообще, несмотря на то, что последними в гигантском количестве - сотнями тысяч и даже миллионами!
– по своей прихоти и вопреки источникам наводняют Русь отечественные и зарубежные норманисты. И изгнание этих норманнов - этих мнимоварягов и мниморусов - из русской истории, а вместе с ними и всех норманистских фантазий из нашей науки - неотложная задача современных исследователей (если

бы варяги и варяжская русь действительно были норманнами и таковыми бы выступали в наших летописях и других памятниках, то тогда бы, понятно, не существовало самого варяго-русского вопроса и никто бы, конечно, не сомневался в его норманистской трактовке). И изгонять их надо потому, что норманистские мифы, преподносимые от имени якобы «объективной науки» якобы «объективными исследователями» типа археологов Л.С.Клейна, Д.А. Мачинского, В.Я. Петрухина, филолога Е.А. Мельниковой, засоряют наше историческое сознание и тем самым не позволяют в истинном свете видеть наше прошлое, наше настоящее и наше будущее. Причем эти «объективные исследователи», используя свое невероятно огромное влияние в науке, всемерно противятся установлению исторической правды. А полное отсутствие у норманской теории истинных аргументов с лихвой компенсируют масштабным и беззастенчивым шельмованием доводов антинорманистов в глазах читателя, выросшего на идеях норманизма.

Есть еще одна причина, которая заставляет изгонять из нашей истории не принимавших в ней участие норманнов - это антирусская направленность норманской теории, порожденной русофобскими настроениями части шведского общества начала XVII столетия. И эта направленность норманской теории с особенной силой была явлена всему миру сверхизвестными «норманистами» - вождями Третьего рейха, стремившимися посредством ее идеологически обосновать агрессию против СССР, чуть не обернувшейся для нас катастрофой. Как втолковывал немцам в «Майн кампф» Гитлер, «организация русского государственного образования не была результатом государственно-политических способностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе свое умение создавать государство». Поэтому, вещал он, «сама судьба как бы хочет указать нам путь своим перстом: вручив участь России большевикам, она лишила русский народ того разума, который породил и до сих пор поддерживал его государственное существование». Фюреру в унисон вторил Гиммлер: «Этот низкопробный людской сброд, славяне, сегодня столь же не способны поддерживать порядок, как не были способны много столетий назад, когда эти люди призывали варягов, когда они приглашали Рюриков» [24] .

Норманизмом, подчеркивал в 1961 г. немецкий историк А.Андерле, руководствовались официальные учреждения фашистской Германии. Так, напомнил он, в инструкции «12 заповедей поведения немцев на Востоке и обращения их с русскими», врученной в секретном порядке «сельским управляющим» и предназначавшейся в качестве руководства к действию при ограблении советского населения, настойчиво повторялась перифраза из русской летописи: «...Наша страна велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите и владейте нами!». Этим же «сельским управляющим» за три недели до нападения на СССР внушалось, что «русские всегда хотят оставаться массой, которой управляют. В этом смысле они воспримут и немецкое вторжение. Ибо это будет осуществлением их желания: «Приходите и владейте нами». Поэтому у русских не должно создаваться впечатления, что вы в чем-то колеблетесь. Вы должны быть людьми дела, которые без лишних слов, без долгих разговоров и без философствования четко и твердо выполняют то, что необходимо. Тогда русские будут вам услужливо подчиняться» [25] .

Надлежит напомнить горькое признание известного писателя-историка Русского Зарубежья М.Д. Каратеева, жизнь которого заставила увидеть в норманской теории, привитой ему в детские годы, истинную подоплеку. В 1968 г. он констатировал от имени своих собратьев, вынужденных после революции покинуть Россию, что «сколько непоправимого вреда принес норманизм престижу нашей страны и нам самим, начали понимать за границей, очутившись в «норманском» мире и поневоле сделав кое-какие наблюдения, сравнения и выводы». Ибо за ним, справедливо заострял Каратеев внимание, «кроется не одно лишь тщеславное желание Запада отстоять видимость своего превосходства над русским народом. Дело обстоит гораздо серьезней: норманская доктрина пошла на вооружение тех русофобских сил западного мира, которые принципиально враждебны всякой сильной и единой России, - вне зависимости от правящей там власти, - и служит сейчас чисто политическим целям: с одной стороны как средство антирусской обработки мирового общественного мнения, а с другой - как оправдание тех действий, которые за этой обработкой должны последовать. Так ошибка историческая... опоганила и русско самосознание и отношение к нам других народов, обернувшись ошибкой политической огромного масштаба. За неуважение к своему прошлому приходится платить дорогой ценой» [26] .

А уважать свое прошлое - это означает вести вдумчивый и серьезный разговор, где есть источники и где нет места никаким спекуляциям и передергиваниям. Тогда все встает на свои места, а мифы и мистификации исчезают. С ними исчезают и норманны-призраки русской истории. Об этом и идет речь в настоящем сборнике.

Примечания:

1. Аrnе T.J. La Suede et l'Orient. Etudes archeologiques sur les relations de la Suede et de l'Orient pendant l'age des vikings. Upsala, 1914. P. 225, 229; idem. Det stora Svitjod. Essauer om gangna tiders svensk-ruska kulturfobindelser. Stockholm, 1917. S. 37-63; Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной науке.-М., Л., 1965. С. 168-172.

2. Венелин Ю.И. Скандинавомания и ее поклонники, или столетния изыскания о варягах.
– М., 1842; Мошин В А. Варяго-русский вопрос // Slavia. Casopis pro slovanskou filologii. Rocnik X. Sesit 1-3. Praze, 1931. C. 113,130,347,350,364,533.

3. Урланис Б.Ц. Рост населения в Европе. (Опыт исчисления).
– М. 1941. С. 86; Ловмяньский X. Русь и норманны.
– М., 1985. С. 99, 153.

4. Сенковский О.И. Скандинавские саги // Библиотека для чтения. Т. I. Отд. II.
– СПб., 1834. С. 18, 22-23, 26-27, 30-40, 70, примеч. 30; его же. Эймундова сага // То же. Т. II. Отд. III.
– СПб., 1834. С. 47-49, 53, 60, примеч. 23; Сабинин С. О происхождении наименований боярин и болярин // ЖМНП. Ч. 16. СПб., 1837. С. 45, 71,78-79, 81.