Изгнание в рай
Шрифт:
– Почему?
– Хотя бы потому, что местные не имеют к нему ни малейшего отношения. В любом болгарском городе ведь как: есть несколько своих застройщиков, которые работают по полному циклу. Они сами выбирают участки, получают нужные разрешения, возводят дома, облагораживают территорию, потом продают квартиры. Налаженный бизнес, чужих в нем нет. Однако ваш замок – это целиком и полностью проект какого-то бонзы из России. Землю иностранцам в Болгарии не продают, поэтому он специально зарегистрировал фирму с участием местных. Но к своей стройке болгар на пушечный выстрел не подпускал. Строителей из России привозил, с Украины…
– И потом
– Слушай, прекрати свои шуточки! – уже всерьез прикрикнула на него Елена. И продолжила:
– Все материалы, технику русский тоже сам заказывал. И делал многое своими руками. Я лично его не видела, но Митя бегал смотреть: богатый человек, миллионер, а целый день наравне со своей бригадой работает. В спецовке, в кедах старых. Строить не умел, вечно то порежется, то раствором обольется. Но старался. Дом действительно получился красивым. Два года назад все было готово. Хозяин вроде бы сообщил, что переезжает сюда навсегда, вместе с семьей. В Агатополисе затаили дыхание. Но никто так и не приехал. Что случилось – наверняка никто не знал. Одни говорили – арестовали. Другие – сошел с ума, умер, сменил имя, сбежал на Кайманы. В общем, исчез. Имущество пустили с молотка. Дом мечты купила болгарская фирма. И стала его сдавать на лето, зимой-то здесь совсем делать нечего. Прошлым летом были три арендатора, в этом году – вы первые…
– Мам! – возмущенно перебил Митя. – Ты прямо кот Баюн. Обещала ведь: коротко! Сейчас малышка вернется, а ты пока не рассказала ничего!
– Подожди еще ровно одну минуту, – властно молвила Елена. И с прежней неспешностью продолжила: – Вы, Юна, наверное, успели понять, что у меня за сын. Непоседа и егоза. У него каждый год здесь – новая тема, скольких мне нервных клеток стоит! То по заброшенным домам он лазит, то уверяет, что лох-несское чудовище видел.
Митя даже подскочил:
– Ма-ам! Клевета!
Но женщина не обратила на него ровно никакого внимания, продолжала, обращаясь ко мне:
– А в прошлом году – в одиннадцать лет – Митя сделался сыщиком. Преступлений в Агатополисе, правда, не бывает, да и клиентов, чтобы расследование поручить, у него не имелось. Ну, он и взялся – на общественных началах – за вашим домом следить.
– А почему именно за ним?
– Ну, других-то – таинственных! – у нас нет! – с удовольствием включился в беседу мальчик. – Только старый, дощатый, напротив маяка. Но с ним все понятно, и живет в нем скучный дед, если видит русского, сразу начинает спрашивать, читал ли он «Поднятую целину». А про ваш замок миллионы легенд ходили. Вплоть до того, что хозяин на самом деле не в тюрьме и не на Кайманах, а живет под домом. В глубоком бункере.
– Что?! – ахнула я.
– Не обращайте внимания, – попросила Елена. – Это очередная Митина шуточка.
– Ну, может, и не живет, но дух его в доме точно остался, – важно заявил мальчик. – И этот дух чрезвычайно не любит, когда там селятся посторонние.
– Митя. Ты меня пугаешь, – вздохнула я.
А мальчик покровительственно молвил:
– Не волнуйтесь. Вы – нормальная, поэтому вам он ничего плохого не сделает. А вот та тетка, что в прошлом июле жила, сразу после молодоженов… Видели бы вы ее! Тоже русская, но ни с кем никогда ни слова, с ней здороваются – отворачивается.
– И Митя начал мне врать, что теперь он будет бегать, готовиться к марафону, – констатировала Елена.
– Но я и правда туда бегал, – пожал плечами мальчик. – А обратно ездил на автобусе.
– Как вы не боитесь? – не выдержала я.
Мать юного исследователя горько вздохнула:
– А чем его удержишь в четырех стенах? Планшетом?! Зрение без того минус четыре. И на пляже просто загорать он не хочет.
– Что я, овощ, что ли? – хмыкнул Митя. – Да и чего бояться? Агатополис – самый мирный городок в Европе.
– А так хотя бы занят человек, – грустно усмехнулась Елена. – Бинокль, одежда маскировочная, что там у тебя еще было? Порошок, чтоб отпечатки пальцев снимать?
– Ага, – вздохнул Митя. И улыбнулся виновато: – Но я им не воспользовался. Перетрусил очень!
На самом деле следить оказалось довольно скучно. Ну, стоит себе дом. Забор – как положено в Болгарии, не глухой. Разглядывать сквозь него можно. Но пробраться на территорию – никак. Митя однажды – когда дама в черном спустилась на пляж – попробовал протиснуться сквозь прутья. Но немедленно завыла сирена, раздался собачий лай (псы, правда, не показались).
Пришлось позорно ретироваться, и больше к забору мальчик не приближался. Понял, что дом примочками для безопасности оснащен по высшему разряду. Если имеется фальшивый собачий лай, то и видеокамеры по всему периметру ограды стоят наверняка.
Однако загадка неулыбчивой дамы продолжала занимать его воображение. Митя даже местное население решил опросить, хотя болгарского никогда не учил, а только смешные слова запоминал. (Попкорн, например, будет «пуканка». А «не трогай» – «не пипай».)
Однако болгары – кто жестами, а кто на оставшемся от социализма русском – ничего интересного ему не поведали. Дама вроде была вдовой и страдала по безвременно почившему мужу. Хотя зачем для того, чтоб страдать, ехать на черноморский курорт и снимать дорогой особняк? Или, может, леди только на людях изображает скорбь? А дома, когда одна, поет и веселится?
Впрочем, окна загадочная особа зашторивала не всегда. И сколько ни наблюдал Митя за ней – ничего подозрительного не увидел. Женщина и дома ходила в черном. Ела, пила чай, иногда смотрела телевизор или читала. Но чаще всего – очень часто – просто сидела, не шевелилась. Мите в подзорную трубу удалось перехватить ее взгляд. Ничего, кроме грусти, в нем не было. «Чего я, правда, привязался к несчастной тетке? – устыдился парень. – Видно ведь: человек страдает. А по какой причине – какая разница?»
И решил: «Все. Конец расследованию. Завтра с мамой на пляж пойду».
Но сегодняшнюю «смену» нужно было закончить. Исключительно из практических соображений. Времени – два часа дня. В засаде, в тени сосны, – хорошо. Но на солнце – плюс сорок три. У водителя автобуса как раз обеденный перерыв. И топать в такую жару пешком – радости мало.
Агатополис пусть не Испания, но летом здесь тоже сиеста. Или, как минимум, ленивое настроение. Митю жара разморила, он раззевался, задумался: не подремать ли, раз со слежкой все равно покончено?