Изгнание владыки (ил. С.Соколова)
Шрифт:
В большой и, по-видимому, очень сложной цилиндрической машине постепенно замирало гудение. Через минуту оно совсем заглохло, выходное отверстие машины раскрылось, и одновременно изнутри ее послышался громкий звонок.
Показался медленно вылезавший наружу цилиндр со сложными выемками, отверстиями, выступами и с широкой красной полосой вдоль его блестящей, словно отполированной поверхности. Едва цилиндр показался у отверстия, с края машины сдвинулось широкое черное кольцо и, поддерживаемое снизу горизонтальным металлическим стержнем, пошло вперед, обхватив выходивший из машины цилиндр. Когда он почти весь вышел из машины, с нее сошло второе кольцо и, опираясь на продолжавшийся выдвигаться стержень, обняло
47
Электрокар — тележка, приводимая в движение электромотором, питаемым током от аккумулятора или от подвешенного провода с помощью дуги и троллея (ролика в конце дуги для поддержания контакта с проводом, по которому подается электроэнергия).
— Михаил Борисович! Опять брак! — с укором произнесла Ирина, обращаясь к Кантору.
— Сейчас узнаю, в чем дело, Ирина Васильевна. Не понимаю, ведь я только что отрегулировал, — смущенно говорил Кантор, вглядываясь в окошечко прибора, стоявшего на машине.
За стеклом двигалась лента с фоторентгеновскими снимками отдельных участков и деталей выпускаемой продукции.
Через минуту, не отрывая глаз от окошечка, Кантор сообщил:
— Раковина на девятом участке цилиндра…
— Газы? — спросила Ирина.
— Нет, воздух. Вина наша, вернее — моя, а не мартеновцев. Каким-то образом в машине нарушен вакуум. [48] Туда опять проникло несколько кубических сантиметров воздуха, — говорил Кантор, быстро манипулируя каким-то сложным прибором на машине.
— Останавливаете машину? — озабоченно спросила Ирина.
— Нет. Я думаю, можно еще успеть на ходу восстановить вакуум, выгнать этот лишний здесь воздух. Жидкий металл пока не настолько уплотнился, чтобы задержать его в себе. До этого момента осталось еще полторы минуты. Успеем, Ирина Васильевна, не беспокойтесь. Опять, видно, недоглядел… Виноват…
48
Вакуум — разрежение воздуха.
— Какая это краска? — заинтересовался вдруг Акимов, внимательно рассматривая красную полосу на бракованной детали и проводя пальцем по ней.
— Обыкновенная, по формуле Каруса, — равнодушно ответила Ирина и, огорченная этими неполадками и очевидной небрежностью Кантора, обернулась к нему: — Будьте же внимательны, Михаил Борисович. Не отходите от машины, пока не наладите ее.
Огромный, двухсветный, шириной во все здание, зал механического цеха раскрылся перед Ириной и Акимовым, когда за ними захлопнулась дверь фасоннолитейного цеха. Бесчисленные станки двадцатью шеренгами расположились во всю длину зала между узкими зелеными полосками декоративных растений. Визг, шелест, скрежет, шипение работающих механизмов должны были, казалось, создать страшный шум, но необъятные размеры цеха, а также остроумные глушители у каждого станка поглощали этот грохот. Сотни станков резали, долбили, строгали, сверлили, шлифовали. Разогретая стружка мгновенно уходила в ящики-собиратели под полом, металлическая пыль всасывалась мощными вентиляторами, и непрерывно обновляемый воздух в помещении оставался чистым
Человек десять цеховых наблюдателей ходили между рядами станков, изредка останавливаясь, чтобы ликвидировать задержку или аварию, о которой станок извещал тревожным звонком и светом красной лампочки.
Ирина и Акимов шли вдоль ряда гигантских станков, величиной иногда с небольшой дом, предназначенных для обработки крупных деталей. Мощный транспортер из подвижных стальных пластин вынес из склада заготовок огромный поршень насоса, диаметром около двух метров, и подал его к рабочей части высокого станка.
Провожая поршень от станка к станку, наблюдая за процессом его последовательной обработки, Ирина с Акимовым видели его постепенное изменение. Вот он вышел наконец из последнего станка и скользнул в готовом виде на транспортер, уносивший его в склад. Трудно было теперь узнать в этом мягко отшлифованном гигантском поршне сложного вида и устройства тот кусок металла, который всего лишь час назад начал свое движение в ряду этих удивительных станков.
Но для Ирины и Акимова во всем этом ничего поразительного не было, все это уже давно стало для них обычным явлением.
Лишь в следующем, сборочном, цехе — сердце завода — даже Акимов в первое мгновение несколько растерялся.
Этот цех был еще более огромным. Его противоположный конец терялся где-то вдали, в сплошной чаще движущихся во всех направлениях конвейерных лент. Вертикальные, горизонтальные, наклонные, изогнутые, то мощные, то тяжелые, то легкие, тонкие, с маленькими гнездышками и миниатюрными приборами, они двигались с легким шорохом, в непрерывном, бесконечном движении, сплетаясь в какой-то чудовищный клубок. Они спускались сквозь люки в потолке и поднимались обратно, выходили из отверстий в стенах, похожих на гигантские решета, скрывались в полу и выползали оттуда. Надо было пристально вглядеться, внимательно присмотреться, чтобы увидеть в их то быстром, то замедленном движении четкую согласованность.
Вся площадка цеха была сплошь занята рядами станков, все воздушное пространство — густой подвижной сетью транспортеров. Лишь узкие дорожки оставались свободными для людей.
Акимов шел за Ириной мимо высоких мощных станков, похожих на многорукие и многоглазые чудовища, и наблюдал, как к основной трубе, в которой с трудом можно было угадать будущий гидромонитор, при переходе от одного станка к другому что-то прибавлялось и с каждым переходом труба принимала все более знакомые формы.
Двенадцатый станок выпустил уже вполне готовый к работе огромный гидромонитор и передал его на транспортер, который должен был отнести его на склад.
Проводив его взглядом, Ирина обернулась к Акимову:
— Пойдем дальше, Константин Михайлович? На склады, на отгрузку?
— Спасибо, Ирина Васильевна. Самое необходимое я видел. Для первого раза достаточно. Я хотел бы, если вы ничего не имеете против, вернуться в свой цех, к Кантору, и ближе познакомиться с людьми и процессом.
— Ну что же! Пожалуйста! Я пройду к конструкторам, потом вернусь к себе. Приходите часа через полтора, я вас познакомлю с директором.
В фасоннолитейном цехе Акимов застал одного лишь Кантора. Своего товарища он послал в библиотеку — отыскать какую-то справку.
С полчаса Акимов беседовал с Кантором о работе цеха, об особенностях каждой центробежно-отливочной машины, о качестве металла, доставляемого новомартеновскнм цехом.
— Жаловаться нельзя, Константин Михайлович, — говорил Кантор. — Металл они дают равномерный по химическому составу, по механическим свойствам, температуре…
— Однако, — возразил Акимов, указывая на электрокар с бракованными цилиндрами насосов, — я вижу, брак возрастает: при нас машина выбраковала одну деталь, а сейчас их уже две. Неужели только из-за неполадок в этой машине?