Изгнание
Шрифт:
Поверенный в делах Якимов принялся собирать бумаги и вещи, находившиеся в карманах бывшего начальника штаба. Собралось много людей. Полковник Энгельгардт взялся сообщить о случившемся Деникину.
Первый раз в жизни Деникин не сумел совладать с собой. Силы оставили его. Он опустился на диван, закрыл лицо руками. И просидел так, покачиваясь, несколько минут. Потом спросил тихо:
— А что убийца?
— Разыскивается, ваше превосходительство.
— Я знаю, кто навел его руку... Судьбе угодно провести
У входа в посольские апартаменты Агапеев встретил взволнованную супругу Деникина. Княгиня Горчакова, приняв вещи Романовского и боясь за мужа, потребовала, чтоб военный агент немедля телефонировал генералу Хольману ее просьбу о защите.
Английские войска без церемоний заняли здание русского посольства. Русские дипломаты стали было протестовать, возмущались (случай-то беспрецедентный!), но Деникин, оскорбленный и потерянный, не поддержал их, а старший английский офицер, от которого все потребовали официальных объяснений, заявил нагло:
— Бывший главнокомандующий находится под покровительством вооруженных сил Великобритании. При создавшихся обстоятельствах единственно они смогут обеспечить его безопасность.
Агапеев поручил полковнику фон Лампе заботы по устройству похорон. В Сербию, куда жена начштаба уехала еще в середине марта, после смерти сына и свекрови от тифа, была послана телеграмма. Когда о необходимых хлопотах доложили Деникину, он резко заметил:
Зачем вы все это мне говорите? Я и на панихиде не желал бы видеть ни одного русского офицера!
Караулы из новозеландцев были расставлены во всех коридорах, вокруг посольства и даже в комнате, где лежал убитый.
В церкви русского Николаевского госпиталя состоялась панихида. Деникин стоял серый от скорби, сдерживал слезы. Когда настало время прощаться, он подошел к гробу, пристально и долго смотрел на пожелтевшее лицо своего соратника и отошел в угол, вытирая лицо платком. По-своему он любил Романовского. Сейчас вспоминалось только хорошее: многое пережили вместе, многое прошли. И еще вспоминалось предчувствие Романовским своей скорой смерти. Все говорил: «Взять бы винтовку и в полк добровольцем...» Не суждено, не суждено... А кто знает, что кому суждено и что кому осталось свершить? Жалость к себе переполняла Деникина.
В десять часов вечера Антон Иванович с семьей и вдова генерала Корнилова с братом на английском автомобиле отправились на пристань Дольма-Бахчи, где их ждало английское госпитальное судно. Утром дредноут «Мальборо» повез бывшего главнокомандующего русской армией в Англию.
На греческое кладбище тело Романовского сопровождал лишь фон Лампе. Супруга начальника штаба прибыла уже после похорон.
Деникин запретил хоронить Романовского в форме добровольческих полков. Его предали земле в казачьей форме.
Англичане развесили
Но убийцу не нашли. И не очень-то искали. И в Крым никого не выслали. Ох уж эти приказы!..
4
— Почему вы так кричите, генерал? — сурово спросил Врангель. — Кто известил? Верно ли все?
— Генерал Агапеев, ваше высокопревосходительство.
— Когда же?
— Вчера вечером. Генерал Махонин приказал повременить, дабы не омрачать сегодняшних торжеств.
— Глупости! Мне обязаны докладывать все незамедлительно. Порядки у вас в штабе! С такими работничками капусту сажать. Да!
Дежурный генерал потупился. Тесный китель туго обтягивал полные плечи и грудь, топорщился на грушевидном животе — вид у генерала был смешной, совсем не военный. Он походил на большого ребенка, которого наказали по ошибке.
— Какие будут приказания, ваше высокопревосходительство?
— Передайте Махонину, генерал: Агапеева отстранить как не обеспечившего охрану бывшего главнокомандующего. Назначить в резерв! Ну и... надежда на дальнейшую совместную работу... Благодарность за труд. Военным представителем назначается генерал Лукомский. И второе: необходимо послать депешу Хольману — бестактные действия вверенных ему сил унижают достоинство русских людей и несовместимы с дипломатическими нормами. Мы решительно протестуем. Запомнили? Бестактные действия... достоинство... несовместимы с дипломатическими нормами, так?
— Так точно, ваше высокопревосходительство!
— И наше соболезнование семье погибшего, конечно. Есть у генерала Романовского семья?
— Не могу знать, — затравленно выговорил дежурный генерал. — Узнаем, ваше высокопревосходительство.
— Извольте... А как ваша фамилия, генерал?
— Нучфилдов, Иван сын Тимофеев, ваше превосходительство.
— Экая странная фамилия, — безразлично сказал Врангель, делая знак шоферу и думая о том, что от Нучфилдова необходимо избавиться.
Врангель начинал круто. Как застоявшаяся в стойле лошадь — сразу в галоп. Он предпринял ряд серьезных инспекционных поездок — побывал в Ялте, Симферополе, в Старом Крыму и Керчи. На фронт пока не торопился: объявил, что после неудавшегося на него покушения первым делом наведет порядок в тылу.
Ротмистр Манегетти на Приморском бульваре в Севастополе застрелил матроса. Военно-полевой гласный суд определил: Манегетти был пьян, достоин смертной казни. Врангель в последний момент смягчил приговор — разжаловал Манегетти в рядовые и отправил на фронт.