Изгнанница Муирвуда
Шрифт:
Щеки у Майи горели от смущения, но вот рабочие остались позади, и девушке стало легче. Зазвенел колокол на башне, и звон его чудесным образом разбудил весь город и вызвал жителей на улицы. Открывались двери, мужчины и женщины в серых юбках и белых передниках выходили из домов и магазинов. Одеты все были почти одинаково, словно в униформу, а женщины в дополнение к наряду носили на голове вуали и покрывала, удерживаемые широкими обручами.
Вскоре стало ясно, что Майя удивляла прохожих ничуть не меньше, чем они ее. На ней не было вуали, да и плащей таких длинных здесь тоже никто не носил. Платье ее ярким пятном выделялось на фоне унылых одежд
Щеки у нее снова запылали. Народу на улицах становилось все больше, но все же недостаточно для того, чтобы затеряться в толпе. Майя упрямо шагала вперед, не обращая внимания на насмешки и возгласы. Женщины грубо говорили ей что-то непонятное, и Майя поняла: так здесь обращаются с женщинами, которые не такие, как все.
Она нашла мост и перешла на другую сторону, подивившись тому, что, несмотря на городскую тесноту, вода в реке не исходила зловонием и не несла дохлой рыбы. Река была так неправдоподобно чиста, под стать улицам… но как такое возможно? Перейдя на другой берег, Майя принялась высматривать знаки Дагомеи или Комороса.
— Bicknuffen, — услышала она. Чья-то рука потянула ее за рукав. Обернувшись, Майя увидела четверых юнцов в рабочих робах и с темными шарфами вокруг шеи.
— Bick nuffen trollen?
Юнцы захохотали. Один стал шарить в сумке в поисках монеты.
— Septem? Goch, drillow!
Другой юнец пихнул товарища локтем в живот и окинул Майю плотоядным взглядом.
Девушка поняла: они решили, будто бы она продает себя за деньги.
— Нет, — твердо сказала Майя, гневно сверкнув глазами, плотно сжала губы, отрицательно мотнула головой и ринулась прочь.
— Doch! Bicknuffen, dock!
Она услышала их шаги у себя за спиной и пошла быстрее, лихорадочно озираясь в поисках заветного вымпела. Вокруг были одни только мужчины, и Майя с запозданием поняла, что нарушила очередной неписаный закон здешнего края.
Юнцы не отставали. Оглянувшись, Майя обнаружила, что их уже шестеро. Встречные провожали ее неодобрительными взглядами и перешептывались. В этом королевстве от женщин требовали иного поведения, и Майя понимала, что нарушает каждый пункт этих требований. Она обняла себя за плечи и продолжила свой путь, стараясь не замечать одержимых грязными мыслишками преследователей.
Сколько кораблей! Большинство из них были развернуты носом вверх по реке и пришвартованы к верфям, но были и такие, которые разворачивались с помощью длинных шестов и веревок и нацеливались на устье, готовясь к отплытию. Теснота и суета на верфях царила ужасная, однако был здесь и собственный ритм и порядок. Тут и там звучали команды, которые тотчас же исполнялись. Рабочие трудились слаженно, небольшими группами. И нигде, нигде здесь не было женщин.
— Bicknuffen!
Сзади кто-то схватил ее за руку. Майя резко развернулась и занесла руку, но тот же человек перехватил ее запястье и сильно сжал. Было больно, но Майя не думала об этом. Вокруг сгрудились мужчины; они оттесняли ее от причалов и подталкивали к какой-то стене. Противостоять
Мужчина, схвативший ее за руку, похотливо осклабился.
— Cozzen, bick nuffen. Cozzen sprout.
Она плюнула ему в лицо.
Толпа ахнула. Мужчина выпустил ее руку и вытер лицо. В глазах у него полыхнула ярость.
— Cozzenfreegin! — рявкнул он и наотмашь ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Голова Майи дернулась, но девушке случалось выносить удары и посильней. Она не упала и не заплакала. Она гневно посмотрела в глаза обидчику.
Столь открытое проявление неповиновения поразило их еще больше. Мужчины попятились, образуя вокруг нее свободное пространство.
— Нет, — произнесла Майя, страшась того, что должно было произойти. Мощь кистреля сплотилась в тугой ком. Ярость пробудила к жизни темную часть ее существа. Еще немного, и она ударит по этим людям их же собственным гневом и похотью и оставит их лежать в грязи. Нет, она не сделает этого. Так нельзя.
— Ickdirk? — с сомнением произнес ее обидчик, глядя на ее клинок, и извлек из ножен собственный меч.
Человек рядом с ним упал. Упавший кричал и корчился, из его плеча хлестала кровь. Еще один крик боли. Кольцо мужчин распалось, обидчики расступались, открывая путь человеку с окровавленным мечом в руках.
— Meinbicknuffen, — сказал человек, и в голосе его была смерть. Майя узнала этот голос. Тот самый, что звучал в ее голове, перекрывая все прочие мысли.
Этот человек был Финт Кольер.
Больше он не произнес ни слова. Его клинок рассек запястье мечника, локоть ударил в нос, а колено — в пах. Мечник упал на мостовую. Кольер развернулся к следующему противнику.
Зашелестели извлекаемые из ножен клинки.
Альдермастоны всех королевств наделены силой и властью обучать мастонов должным клятвам, но один среди них должен владеть Даром Предвидения. Этого Альдермастона, будь то мужчина или женщина, избирают Великим Провидцем. Если Великий Провидец умрет или будет убит, Альдермастоны всех аббатств собираются вместе, и Исток посредством тайного яр-камня являет свою волю и называет имя нового Великого Провидца. Доля Великого Провидца тяжела, о правнучка, очень тяжела. Эта доля будет твоей, и не будет у тебя тяжелее ноши в самом сердце ночи.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Королева Дагомеи
Кольер двигался как змея — иначе не описать. С хищной грацией он уклонялся от удара, делал бросок и жалил сам. Он не дожидался, чтобы враг напал первым. Дюжина с лишним вооруженных мужчин сжималась вокруг них кольцом, и Кольер разил снова и снова: лицо, глаза, запястье, живот. Укол, взмах, отбить чужой меч — и выпад. Майе случалось видеть пайзенийских мастеров фехтования, в прошлой жизни, при дворе, у нее даже был собственный учитель. Но то, что разворачивалось сейчас у нее на глазах, не имело ничего общего с изысканным ритуалом придворного поединка. Это был бой не на жизнь, а на смерть.