Изгнанник
Шрифт:
Миновав несколько улиц, Шани смог, в конце концов, поймать извозчика, который любил деньги и не боялся привидений, и, опустившись на потрескавшуюся кожаную скамью экипажа, он назвал свой адрес и моментально провалился в глубокий тяжкий сон. Ему снился принц Луш, блуждавший по развалинам, и Хельга, истекавшая кровью в снегу, и ощущение беспомощности было настолько сильным, что Шани тонул в нем и не видел ни выхода, ни спасения – ни для себя, ни для кого-то еще.
– Сударь, подъем! Тут не ночлежка!
Извозчик без обиняков постучал его по колену витой рукоятью кнута. Открыв глаза, Шани увидел знакомые очертания благообразных зданий на площади Цветов и дом, в котором жил. На ступенях, ведущих в его подъезд,
– Хотели площадь Цветов? Ну так вот она, пожалуйста. Зальют глаза с утра, ходят тут потом. Себя не помнят. Вози вас тогда пес знамо откудова.
– Заткнись, – посоветовал Шани, положив на лавку монеты и спускаясь на мостовую. Этой ночью он проиграл Лушу практически по всем статьям. Принц сбежал, Симуш убит, над государем снова сгущаются тучи, а он еле держится на ногах и думает не о спасении Миклуша, а о том, как бы поскорее добраться до своего аскетического ложа… Фигурка на ступенях шевельнулась, и Шани узнал в ней Хельгу, которая тотчас же бросилась к нему.
– Наставник! – воскликнула она. – Слава Заступнику, вы целы!
– Цел, – промолвил Шани, слепо копаясь по карманам в поисках ключей от подъезда и своих комнат. – Ты всю ночь тут сидела?
Ключ нашелся, но попал в замок только с третьей попытки. Вздохнув, Шани поплелся по коридору к лестнице.
Дом еще спал, ну и прекрасно. Никто из бдительных соседей не увидит его и не решит, что сам декан инквизиции наклюкался до того, что еле на ногах держится. А ведь ему надо как следует обдумать все, что случилось, и узнать, куда в итоге направился Луш. Вряд ли теперь государыня будет в курсе, и вряд ли сын простит ей, что она рассказала Шани о конспиративной квартире в заброшенном доме. И Хельга наверняка продрогла – надо будет дать ей целебных порошков.
Впрочем, Шани не успел этого сделать – едва переступив порог своей комнаты, он рухнул на кровать и заснул, не сняв ни плаща, ни сапог. Некоторое время Хельга осматривалась, а затем решила взять из раскрытого сундука плед и последовать примеру хозяина квартиры. Кое-как угнездившись в кресле, словно совенок в дупле, она накрылась пледом и вскоре пригрелась и уснула. Шани проснулся с уже готовой идеей:
– Гервельт!
За окнами разливался унылый серый свет: с первого взгляда и не разберешь, то ли утро занимается, то ли вечер уже на подходе. С третьего этажа доносилось разудалое пение: ага, подумал Шани, значит, все-таки вечер, и у молодого законоведа обычная вечеринка с играми, выпивкой и доступными дамами с улицы Бакалейщиков. День прошел мимо нас… Хельга, которая устроилась отдохнуть, забравшись с ногами в одно из кресел и укутавшись в старое одеяло, встрепенулась и спросила:
– А что там? Или… кто это?
Шани сел на кровати, почесал левое веко, брезгливо скривившись от того, что утром у него не хватило сил даже сапоги снять, и сказал:
– Принц наверняка уехал в Гервельт. Лесной охотничий терем его величества, в самой чащобе Пущи. Больше ему некуда деваться.
Хельга похлопала себя по щекам, чтобы взбодриться, и сказала:
– Если вы едете туда, то я с вами.
Шани поднялся с постели, прошел по комнате и принялся возиться в ящиках комода, собирая нужные для похода вещи. Несколько раз он бывал в Пуще – огромных охотничьих угодьях аальхарнской короны, правда, никогда не забирался слишком далеко. Пуща, с ее непроницаемой тишиной и пружинистым хвойным ковром под ногами, производила на него гнетущее впечатление, хотя, возможно, он просто ничего не понимал в охоте, не видя ни доблести, ни достоинства в том, что десяток здоровенных мужиков на лошадях и со сворой собак затравливали какую-то несчастную косулю. Однако принц обожал эту молодецкую потеху и наведывался в Пущу чаще, чем на заседания государственного совета, вызывая вполне справедливое недовольство государя.
– Я еду с вами, – упрямо повторила Хельга, решив, должно быть, что он не расслышал.
Шани хотел было сказать, что ему не нужна такая обуза в пути, но внезапно понял: он рад, что девушка хочет отправиться с ним. По-настоящему рад. Его даже не пугали возможные трудности, которые неизбежно возникнут по дороге в компании юной спутницы. Хельга ведь вряд ли умеет ориентироваться в лесу, стойко переносить холод и пробираться на лыжах по нетронутому белому полотну.
– Я еду убивать, – сказал Шани мягко. – Убивать и умирать.
Хельга подошла к нему почти вплотную и подняла было руку, чтобы коснуться его плеча, но передумала и просто сказала:
– Даже не думайте, что я отпущу вас туда одного. И не надейтесь.
Глава 9
Звезды падают в небо
Если в столице уже веяло теплым сырым ветром, и с карнизов и козырьков окон бойко стучала капель, то здесь, за городом, на краю Пущи, зима по-прежнему сохраняла бразды правления в своих руках. Недвижный холодный воздух казался густым и вязким – среди деревьев он словно скапливался в плотную массу, обретая цвет и форму. Стоя на холме, Хельга оглянулась и не увидела ничего, кроме бесконечных сугробов и серо-голубой размытой полосы тумана. Город остался вдали: они вышли в путь с утра, а сейчас короткий день неотвратимо клонился к вечеру. От усталости Хельга готова была рухнуть в ближайший сугроб и заснуть в нем вечным сном. Они оставили лошадей внизу, в долине, когда стало ясно, что нормальной дороги дальше не будет, и ходьба на лыжах ее совершенно вымотала, но жаловаться Хельга не смела: декан Торн сохранял бодрость духа и, казалось, не обращал внимания ни на холод, ни на ветер, что пробирался под одежду и скреб по коже льдистыми когтями.
– Устала? – спросил он, не оглядываясь. Карта в его руках хлопала уголками, как зелеными крыльями, словно ей хотелось улететь куда-нибудь подальше.
– Нет, – ответила Хельга. – Нет, все в порядке.
Больше всего она боялась, что Шани услышит дрожь в ее голосе и рассердится. Увязалась в дорогу – ну так будь добра соответствовать, держать темп и не отставать. И ни в коем случае не ныть. Не время.
– Скоро доберемся до хижины лесника, – сказал Шани и, сложив карту, убрал в карман, – там и заночуем. Встреча с принцем переносится на завтра.
Хельга кивнула и вновь взялась за опостылевшие лыжные палки. Ничего, не страшно. Она дойдет.
Раньше государь категорически настаивал на том, чтобы с Лушем не случилось ничего плохого. Впрочем, вчера на ночной аудиенции он высказался более неопределенно.
Стоя у дверей, Хельга внимательно смотрела на Миклуша: тот лежал на огромной кровати и казался маленьким и жалким – тенью себя прежнего в дрожащем сумраке спальни.
– Действуй по обстоятельствам, – негромко промолвил он. Шани понимающе кивнул, и государь продолжал: – Сможешь все уладить миром и убедить проклятого упрямца успокоиться – хорошо. Если не сможешь, решай сам. Я заранее принимаю любое твое решение, вплоть до необратимого.
По всему выходило, что владыка разрешил декану инквизиции убить собственного сына и наследника… Впрочем, несчастного отца можно было понять; Хельга удивлялась только тому, что Миклуш не дал такого позволения раньше – да хоть после взрыва ракеты на балу, когда погибли двое молодых дворян, а добрую дюжину гостей ранило осколками. Нет же, взрыв объявили роковой случайностью, пушкаря казнили, этим все и кончилось.
С ветки сорвалась снежная шапка и едва не упала Хельге на голову. Чихнув, девушка поправила капюшон плаща и осведомилась: