Изгнанники Земли

Лори Андре

И ничего не было слышно, ничего не видно. Это был полный, черный мрак, и полная, мертвая тишина небытия.

В большой круглой зале обсерватории все обитатели ее собрались вокруг стола, над которым горела одинокая электрическая лампочка, и в полном безмолвии, с сосредоточенным выражением на лицах ожидали, когда Норбер Моони подаст им знак садиться на воздушный корабль, то есть в корзинку парашюта.

Сердца всех сжимались страшной, мучительной тревогой. Все сознавали, что наступал решительный момент, и молча, уйдя в себя, ожидали наступления того кризиса, который должен был окончиться

или спасением, или окончательной гибелью их всех.

Наконец Норбер Моони встал и подошел к Гертруде Керсэн.

— Вот он, тот момент, о котором я говорил вам, — сказал он совершенно спокойным, ровным голосом. — Теперь ровно сто пятьдесят четыре с половиной часа, как мы находимся в пути. Через тридцать восемь минут мы будем на Земле! Пора садиться в корзинку парашюта!

— Я готова! — отвечала Гертруда, встав со своего места. — Идем, Фатима, дитя мое!..

Обе они взяли по респиратору и, под предводительством доктора, который также вооружился респиратором, вышли на эспланаду и направились к парашюту, где и заняли свои заранее намеченные места. Устроив и разместив их, Норбер Моони вернулся в круглую залу обсерватории и попросил сэра Буцефала и Тирреля Смиса также занять свои места.

— Нельзя терять ни минуты, баронет, — говорил он с озабоченным видом, — я сейчас убедился, что парашют начал уже заметно уклоняться от своего вертикального положения… Не позже, как через каких-нибудь четверть часа, надо, чтобы все решительно было кончено! Вы, сэр Буцефал и Тиррель Смис, садитесь скорее на свои места, а мы с Виржилем и Каддуром отправимся сейчас во флигель, чтобы вывести наших пленных!

Баронет и его образцовый камердинер Тиррель Смис поспешили на эспланаду, между тем как Норбер Моони направился на склад, чтобы взять там резервуары с кислородом и респираторы, необходимые для заключенных в дороге.

С электрической лампочкой в руке он только успел войти в круглую галерею обсерватории, ведущую на склад, как увидел перед собой какую-то тень и почувствовал довольно сильный удар по правому плечу, так что невольно выронил лампу; почти в тот же момент несколько сильных рук схватили его поперек туловища и старались повалить на пол.

— А! вы хотели отправиться без нас! Но этому не бывать! знайте это! — кричал над самым его ухом задыхающийся от бешенства и злобы голос, в котором он, однако, немедленно признал голос Костеруса Вагнера.

Отбиваясь изо всех сил от нападающих, он видел, как две какие-то смутные тени отделились от стены.

— Каддур!.. Виржиль!.. идите скорей ко мне, помогите справиться с нашими пленными: они бунтуют!..

К счастью, Виржиль и Каддур были тут же поблизости; в одну секунду они очутились подле него и сразу поняли, в чем дело. Недолго думая, они набросились на негодяев, и в продолжение нескольких минут длилась упорная борьба. Норберу Моони вскоре удалось справиться со своим противником, довольно ловким сильным Детиной, которого он схватил за горло и повалил на пол, нажав ему коленом на грудь и не давая шевельнуться. Оказалось, что этот нападающий был Питер Грифинс.

Между тем Виржиль ловким ударом кулака в живот повалил наземь Костеруса Вагнера, тогда как Каддур, со своей стороны, ухватив обеими руками Игнатия Фогеля,

сжимал его с такой силой, что тот не мог перевести дыхания и начинал хрипеть.

— Ну, вот! теперь все трое в наших руках! — воскликнул Виржиль, удостоверившись в полном поражении трех бунтовщиков, — канальи вы этакие!.. В тот момент когда мы пришли за вами, чтобы взять вас с собою, вы смеете вести себя как какие-то разбойники, нападающие из-за угла на безоружного человека, да еще втроем на одного!.. Но какими судьбами дьявол помог вам попасть сюда, сквозь стены вы, что ли, пролезли? — продолжал, подняв голову и оглядываясь кругом, верный слуга господина Моони.

Электрическая лампочка, выбитая из рук у Норбера Моони и валявшаяся теперь на полу, роняла свой свет как раз на стену, отделявшую круговую галерею от помещения заключенных. При свете ее Виржиль увидел что с камней, составлявших стену, была отбита вся штукатурка, так что достаточно было слабого удара чтобы они обрушились и образовали громадную брешь. Через нее, очевидно, и прошли злоумышленники и очутились в круговой галерее, где подкараулили Норбера Моони.

Однако этого дознания было недостаточно в данном случае; надо было еще решить, как быть с этими усмиренными бунтовщиками. Если бы победители имели при себе какое-либо оружие, то не подлежало сомнению, что с ними было бы разом покончено, но никто из троих не имел при себе решительно никакого оружия, и потому они положительно не знали, что с ними делать.

— Вот если вы, господин Моони, да Каддур согласились попридержать этого мерзавца, я сбегал бы за веревками, тогда мы живо спеленаем их как нельзя лучше! — предложил Виржиль.

— Да, да, сделай так! — согласился Норбер Моони, — притащи-ка нам своего пленника, мы уж справимся с ним, а ты беги, да живее: время не терпит!..

Виржиль проворно схватил Костеруса Вагнера, которого он держал пригвожденным к полу за шею, и полузадыхающегося волоком притащил к тому месту, где недалеко друг от друга стояли Норбер Моони и Каддур со своими пленными. Не выпуская их из рук, они ловко сумели придержать и третьего.

— Захвати с собой фонарь, Виржиль! — Да, главное, спеши: каждая минута дорога! — крикнул ему вслед Моони.

Виржиль немедленно повиновался и мигом скрылся на складе обсерватории. Едва успел он выйти, как трисоумышленника тотчас же сделали попытку освободиться, надеясь, что им втроем удастся как-нибудь осилить двоих. Но они ошиблись в расчетах: Каддур один мог бы сдержать их всех троих, а вдвоем с Норбером, отличавшемся также недюжинной силой, уж и подавно, я потому попытка отставных комиссаров не увенчалась успехом.

— Еще одно подобное движение — и я прижму посильнее! — со злобным хохотом крикнул карлик, унимая своих пленных и сжимая в каждой руке своей шею одного из своих врагов.

Жест его был так вразумителен, а довод так убедителен, что после того никто не посмел уже шевельнуться.

Минуту спустя Виржиль вернулся с целой связкой крепких веревок. С помощью своего огромного перочинного ножа проворный малый отхватил несколько длинных концов веревки, и в каких-нибудь пять минут все три злоумышленника были связаны по рукам и ногам, точно немецкие сосиски, и положены вдоль стены.