Изгнанники
Шрифт:
– Кому вы это рассказываете? Думаю, я знаю его как минимум не хуже вас. Вызов, кстати, ушел к нему давным-давно. Как скоро он будет здесь? И вообще, почему он отправился решать вначале свои да ваши дела?
– Ну, во-первых, они не терпели отлагательств, а во-вторых, позволю напомнить, вы сформулировали вызов как приглашение. Так что…
– Вы что там, совсем одичали в ваших Европах? Мое приглашение положено выполнять по команде бегом! Эх, не будь я таким отходчивым…
–
– Что так точно? Что так точно? У моего деда вы давно бы орлов с погон лишились. Ладно, замнем пока что. Так когда он прибудет?
– Думаю, через два-три дня его корабль войдет в пределы империи. Вряд ли он попрется сюда со своим табором на борту – значит, высадит их на первой попавшейся планете…
– И какая планета будет первой попавшейся?
– Северная Пальмира.
– М-дя… многообещающее название. Что там у нас?
– Да, считайте, ничего пока. Населения тысяч сто, может, чуть больше – ее только начали колонизировать. Но принять и разместить смогут всех – сами знаете, строим мы с размахом.
– Очень хорошо. Распорядитесь, чтобы оказали ему всяческое содействие.
– Уже.
– Лихо вы. Нет, я когда-нибудь точно разозлюсь и отучу вас всех принимать решения, не согласовывая со мной.
– Тогда зачем вам надо было требовать от нас проявлять инициативу?
– Требовать, требовать… Будем считать, что я перестарался. Что дальше?
– Дальше он, скорее всего, пробудет у планеты минимум неделю. Пока высадит пассажиров, пока приведет в порядок корабль… Я боюсь даже представить, что творится у него
на борту. Ну и экипажу надо отдых дать. Орбитального терминала там нет, поэтому какое-то время провозится.
– Хорошо. Дальше?
– А дальше ему неделю еще добираться, если, конечно, двигатели форсировать не будет. Но без крайней нужды, я думаю, он этим не станет заниматься – выигрыш во времени невелик, а перебирать двигатель лишний раз… ну, сами понимаете.
– Понимаю, естественно, – сам не первый год в космосе.
– Да, я знаю.
– Все-то вы, разведчики, знаете. Ладно, подготовьте встречу. И постарайтесь, чтобы он сразу отправился ко мне, а не зарулил по дороге в какой-нибудь кабак с борделем. А то знаю я вас, пиратов…
– Я не пират.
– А работаете так, что любой пират от зависти удавится. Ладно, действуйте.
– Слушаюсь! Разрешите идти?
– Идите уж… И не забудьте – сразу ко мне. Бордели он и потом навестить сможет, если времени хватит и сил.
Часть третья
Глава 1
Придворные
Соломин рассматривал дом с некоторой не то чтобы тоской – скорее, с ностальгией. Нет, он никогда в нем не жил и вообще бывал здесь считаные разы, но все же этот дом значил для него очень многое. Наверное, и не только для него – для очень узкого, но всем известного круга людей. Людей, о которых знали все, но вряд ли хоть кто-то со стороны смог бы назвать более десятка имен из их числа. Проще говоря, этот дом был родовым гнездом императорской фамилии, местом, где, собственно, и жил император и где принимались все наиболее важные для человечества решения.
Вообще, спросите у любого: «где живет император» – и он почти наверняка не задумываясь ответит – «в столице, во дворце». Простой, всем понятный и очевидный ответ, который даст среднестатистический и среднеинформированный человек. И будет не прав.
Дворец – это парадное жилище. Там проводятся встречи, приемы, праздники… Собрание новейших технологий, шедевр архитектуры, роскошь, комфорт… А вы попробуйте пожить в таком здании. Ощущения – как от громадного общежития. Там от одной прислуги не протолкнуться, и не пошлешь ее подальше – по этикету положено. В общем, приемы там проводить можно, а вот жить и работать – затруднительно.
На самом деле для жилья император пользовался этим вот домом – небольшим, двухэтажным, архаичным, но очень удобным и уютным. То, что надо, в общем. Соломин вообще заметил, что большинство сильных мира сего предпочитают уединенные жилища, подобные этому. На Новом Амстердаме было, к примеру, то же самое. Не все, конечно, но большинство – все-таки каждому надо иметь место, где можно не думать о том, как на туфлях шнурки завязаны, а по-простому сунуть ноги в стоптанные, но удобные и привычные тапочки и хоть немного побыть самим собой.
Дверь негромко скрипнула, на высокое крыльцо вышел человек, мало похожий на Соломина – разве только ростом и комплекцией. Оперся на перила, с интересом посмотрел на пиратского капитана и небрежно спросил:
– Ну и чего ты встал? Может, окажешь нам, сирым да убогим, честь и войдешь?
– Да легко, – фыркнул капитан. Некоторую неловкость, которая присутствовала в первый момент, как рукой сняло. Сейчас перед ним был не грозный император, которого необходимо бояться и благоволить, а старый товарищ по юношеским похождениям и военному училищу. В конце концов, чьи койки стояли рядом и кто прикрывал друг друга во время самоволок? Вот то-то. Конечно, все течет, все меняется, и люди меняются, и ситуации, но сейчас капитан Соломин чувствовал себя так же легко, как в далекой безбашенной молодости, когда и небо, как известно, было голубее, и трава зеленее, и женщины прекраснее.