Изгои
Шрифт:
— Кобра?
— Великолепный, — просиял он, протянув мне руку.
Улыбнулась ему в ответ и оглянулась на Гримма, который пробирался ко мне.
Он был весь в крови, трупном жире и тухлой воде с головы до пят, но выглядел, на мой взгляд, чертовски привлекательно.
— Сюда, — сказал он, добравшись до меня, и подсадил к Кобре, который легко вытащил из бассейна.
Благослови его Бог, что не упомянул о том, как от меня воняло.
Осторожно присела с краю, чтобы он схватил Гримма и одной рукой помог вытащить его следом.
Мужчина пялился на меня сверху-вниз, во взгляде бушевала ярость.
— Разве я не говорил тебе оставаться на месте? — с вызовом спросил он, поднимая меня с грязного пола.
— Пойду попробую поймать сигнал, — Кобра быстро вклинился, подмигнув мне, прежде чем поспешно удалиться. Только тогда заметила, что и у него на руках кровь, несомненно, результат того крика, который слышала.
Я уставилась на Гримма, еще раз осмотрев, убеждаясь, что он действительно в порядке, прежде чем толкнуть в плечо. Приложила усилия, однако он был неподвижен, как скала.
— Ты настоящий кретин, понимаешь это? Нельзя дать оружие в руки тому, кто не знает, как им пользоваться, а потом раствориться в воздухе.
— Не думал, что ты такой дерьмовый стрелок. Прицелься и нажми на курок, малявка, только желательно не стрелять в меня в следующий раз.
Смахнув с лица пряди грязных мокрых волос, уставилась на него.
— Ну, уж с близкого расстояния точно попаду, и этот дерьмовый стрелок был тем отвлекающим маневром, который спас твою неблагодарную шкуру. Почему ты вообще меня оставил!? Ты не можешь так поступать. Гримм, тебе запрещено меня бросать! — судя по голосу, в этот момент я была близка к истерике.
Мне это очень не нравилось. Быть такой гормональной дурой — достаточно стыдно, но творить это в его присутствии — в миллион раз хуже.
А когда до меня дошло, что он сказал что-то о том, будто я стреляла в него, взгляд сразу же упал на его руку, на которой было больше всего крови.
Пулевого отверстия не видно, но ни у одного из тех, кого он пристрелил в этом засранном гадюшнике, не было зияющих дыр от выстрелов.
— Я… я выстрелила в тебя?
Бросившись вперед, ощупывала его со всех сторон, совершенно не думая ни о чем другом, словно могла найти рану и волшебным образом исцелить ее одними лишь руками.
На нем было слишком много крови, и он был чересчур мокрым, чтобы определить, что к чему. Когда его тело затряслось под моими пальцами, я остановилась и взглянула на его лицо, чтобы понять, не собирается ли он вот-вот потерять сознание.
— Кобра! — заорала, за долю секунды до того, как обнаружила, что Гримм ржет.
— Малявка, ты меня только поцарапала, — объяснил он, когда взял себя в руки, но нагло продолжал одаривать своей великолепной улыбкой, которая демонстрировала идеальные зубы.
— Что произошло? — крикнул Кобра, ворвавшись в дверь, как спецназовец на боевом задании.
— Твой
— Твоя пушка где-то в этой засранной воде. Повеселись, вылавливая ее, — кинула через плечо.
Глава 12
Арлен
Мне так и не довелось совершить драматический побег в комнату, где мы были ранее, и сотворить нечто волшебное со своей грязной одеждой.
— Малявка, — позвал Гримм. Он догнал меня и твердо схватил за руку. — Нам необходимо пообщаться наедине.
Мужчина потянул меня прочь, не оставляя выбора, к огромному удовольствию Кобры.
— Поговорим позже, — пробормотал парень, прежде чем я исчезла на лестнице, с которой спустилась.
— Ты оставишь Кобру в одиночестве с теми людьми, таящимися поблизости? — шипела, пытаясь вырваться.
Вполне была готова вернуться и надрать задницы, если понадобится. Мышцы протестовали этой идее, но Кобра был братом, которого все хотели бы иметь… если только он не пытался залезть к вам в штаны; тогда он был совершенно другим.
— Ты делаешь из мухи слона, — сказал мужчина. Он высвободил руку и подхватил меня под колени. — Парень может позаботиться о себе и реально попасть в гребаную цель.
Гримм перекинул меня через плечо.
— Какого черта ты делаешь? Опусти меня!
Голос эхом разнесся по лестничной клетке.
Он проигнорировал протесты и отнес меня обратно в комнату, в которой были накануне вечером. Усадив, захлопнул дверь и заключил меня в клетку между ней и своим телом.
— Я собираюсь задать вопрос и хочу, чтобы ты ответила мне первое, что придет в голову. Справишься, малявка?
Нервничая по поводу того, к чему все идет, захотелось врезать ему по яйцам. Тем не менее, доверившись, медленно кивнула.
— Так что же я хочу, чтобы ты сделала? — снова спросил он.
— Ты хочешь, чтобы я ответила на вопрос первое, что придет в голову, и ничего больше, — повторила, а он лишь кивнул.
— Человек, которому ты прострелила башку, тот, чью кровь не заметила на своем лице. Что чувствовала, когда ошметки его мозгов вывалились из черепа?
— Благо. Могущество. Жизнь, — выпалила все три слова.
— И что ты при этом ощущаешь?
— Страх, словно больше не знаю себя. Что такой я тебе не понравлюсь.
Он снова кивнул, будто уже знал все, и обхватил мое лицо.
Я уткнулась щекой в грязную, окровавленную ладонь, не заботясь о том, что это добавляет мерзости моему запачканному лицу.
— Твои недостатки делают тебя совершенной, малявка. Ты — самое прекрасное, что я когда-либо видел. Эта тьма, которую ты познала… она заставляет чувствовать себя подавленной, но клянусь, что ты не одна. Я никогда не отпущу тебя.