Изгои
Шрифт:
Однако что же это выходит? Из всего клана уцелел один-единственный человек? Рэп на миг задумался и тут же поразился тому обстоятельству, что единственный оставшийся в живых представитель старого рода оказался доверенным лицом внука и наследника Эмшандара. Хорошенькое дельце!
– Выходит, императором Шанди объявил не кто иной, как его собственный сигнифер, назвавший его Эмшандаром Пятым?
– Именно так.
Эигейз захихикала.
– При всем при том вся Империя кличет его именем Шанди.
– Долго это не продлится, – заметил граф. Невнятно извинившись. Рэп вновь
– Почти на месте, – сообщил он, вновь усаживаясь.
– Остальное вам известно, – со вздохом закончил свою историю граф. – Шанди взял в руки государственные реликвии – щит и меч и вызвал смотрителей. На вызов его ответила одна только Чародейка Грунф.
– В тот же миг! – заметила Эигейз неодобрительным тоном.
– Соответственно, всем стало ясно, что прочие смотрители ничего не имеют против его восшествия на престол. Достаточно было согласия и двух из них. С этого момента и до самой своей смерти Шанди будет законным императором.
Рэпу доводилось встречаться и с Грунф, правда, видел он ее издалека. Она была сильна, но, как и большинство троллей, слишком ленива. Неожиданно он вспомнил о том, что эта крупная женщина вот уже восемнадцать лет находится у власти, и от этой мысли ему стало грустно. В свое время она заняла место мерзавца Зиниксо.
Рэп чувствовал, что Зло, угрожавшее миру, неким образом было связано именно с Зиниксо. Волшебников же предчувствия редко обманывают.
Ни Распнекс, ни Грунф не стали бы уничтожать Свод Правил, ибо понимали, что после этого мир неминуемо погрузится в хаос. Что до Олибино, то тот был пустым и глупым позером, если не сказать – идиотом. Ничего не стоило втянуть Смотрителя Востока в любое сколь угодно грязное дело. Югом владел эльф Лит'риэйн, поступки которого не подчинялись обычной логике – эльфов не понимал никто. Почему же эта парочка не появилась в Ротонде, почему она не пришла приветствовать нового императора?
Экипаж выехал на улицу Акаций. Рэп заметил стоящие вдали три кареты, охранявшиеся двумя десятками гусаров. Кони весело заржали, приветствуя друг друга. Вероятно, теперь свет фонарей мог различить и возница. Интересно, как отнесутся к этому нашествию соседи? Сагорн и его компаньоны явно будут вне себя от ярости, оттого что кто-то посмел нарушить их покой.
– Жаль, что я не помню последних слов дварфа, – вздохнул Ионфо. – Я ведь мог чего-то и не расслышать. Когда в Ротонде пусто, там сильное эхо; голос же у Распнекса низкий…
– Насколько я помню, – заметил Рэп, – голос у Распнекса – точь-в-точь гул камнепада. Если вы позволите мне немного оживить вашу память…
Волшебник заметил на лице графа испуг, однако тон старика при этом оставался таким же спокойным.
– Конечно, господин. Я буду только рад этому… Силы для этого нужно совсем немного – чуть-чуть больше того, чем располагает балаганный гипнотизер. Воздействовать на чужое сознание – дело нехитрое.
– О Боги! – воскликнул граф. – Я… Будь я проклят! Э-э-э… Ваше величество, вы не могли
– Не думаю, что это вас обрадовало бы. Как говорится – ничего слишком.
– Да, да, я понимаю, о какой опасности идет речь… – Все еще щурясь, Ионфо принужденно захихикал и попытался усесться поудобнее. – Перед своим исчезновением Чародей Распнекс сказал следующее: «Бери жену и дитя, спасайся, ибо город таит в себе опасность. Свод Правил нарушен, и Хаос правит Миром!» Я не выпустил и не добавил от себя ни слова.
Супруга графа неуверенно улыбнулась и погладила его по руке.
– А потом все четыре трона взорвались, словно их поразило молнией. Смысл этого своеобразного послания не так уж и важен, но уж слишком оно было выразительным…
– Благодарю вас, – мрачно кивнул Рэп, который и на сей раз не услышал ничего особенно интересного. Вне Свода Правил, регулировавшего прикладные политические аспекты магии, мир неминуемо должен был обратиться во что-то кошмарное.
Экипаж подъехал к дому и остановился рядом с другими каретами. Одетая в бронзу рука потянулась к дверной ручке.
2
Стройные гусары в щеголеватой униформе стояли навытяжку, однако волшебник тут же почувствовал их угрюмое недовольство. Их смущала не столько погода и те отвратительные трущобы, среди которых они оказались, сколько то обстоятельство, что ими командует не преторианец. На начищенном до блеска бронзовом нагрудном доспехе Хардграа был изображен лев, являвшийся, как известно, эмблемой XII легиона. Старый Эмшандар и юный Шанди носили такую же форму.
Центурион – нескладный увалень с перебитым носом – подозрительно уставился на незнакомца. Стоило Рэпу представиться, как на лице центуриона появилась довольная ухмылка. Воин важно отдал честь высокому гостю. Судя по всему, сообразительности этому детине было не занимать – в выборе телохранителя принц не ошибся.
– Император будет вам рад, ваше величество, – рявкнул Хардграа.
– Я с удовольствием возобновлю наше знакомство. Центурион, забудьте о формальностях и поскорее отведите меня к своему господину.
Выказывая всем своим видом полное согласие со столь разумным отношением к этикету, Хардграа подал руку спускавшейся по обледеневшим ступенькам кареты графине. Гости поднялись к парадному входу. Рэп чувствовал, что жители соседних домов по большей части уже спят, хотя некоторые все еще продолжали свое скорбное бдение. Что касалось особняка Сагорна, то он был скрыт за магическим щитом.
Дома на этой узкой улочке стояли вплотную друг к другу; однообразность расположения окон и дверей наводила на мысль о подобии их интерьеров, однако мысль эта не соответствовала действительности. В свое время жилище Сагорна чрезвычайно расширилось, поглотив множество комнат и помещений, прежде принадлежавших соседям; оно превратилось в запутанный многоуровневый лабиринт, в невероятно сложную систему лестниц, коридоров и комнат, имевших зачастую самые причудливые формы. Выйти из дома Сагорна можно было не только на улицу Акаций, но и на несколько соседних переулков.