Изгой
Шрифт:
— Дня на два, не так ли? Селянин покачал головой:
— Вы неплохие ребята, хоть и с топорами. Вот что я вам скажу... По той дороге вам не стоит!
— Почему?
— Худая дорога, — ответил селянин и сделал щепоткой отгоняющий жест.
— Разбойники? — спросил Скиф надменно. Он пощупал рукоять топора. — Сколько их?
Селянин покачал головой:
— Если бы!.. Разбойники бедных не грабят. Даже иногда бросят монету-другую... если, конечно, скажешь им про богатый караван или толстого купца поблизости.
— А что же там?
— Башня, — ответил селянин шепотом. Он вздрогнул
Он отвернулся, все внимание отдавал теперь коням, что делали вид, будто не слышали его окриков.
Скиф придержал коня, на мужественном лице проступило выражение, которое Олег назвал бы страхом.
— Ну что? — спросил Скиф с надеждой. — Объедем?
Олег подумал, поколебался, вспомнил старика в горах, его рассказы про магический дождь, покачал головой: — Тебе что, так уж в Гелон не хочется? Окольные дороги заводят далеко.
— А прямые бывают самыми длинными, — возразил Скиф.
— А как же насчет прямой дороги мужчин? — спросил Олег.
— А кто сказал, что мужчина — обязательно дурак? — ответил вопросом на вопрос Скиф. — Явно же этот мужик говорил о башне колдуна. Причем очень сильного. Только они селятся в башнях! Им не надо слуг, они даже еду добывают гнусным колдовством!
Он разгорячился, глаза горели ненавистью, бешенством, щеки раскраснелись.
Олег подумал, сказал нерешительно:
— Я человек не рисковый. Очень даже! Но сейчас, кака мне кажется, можем поехать прямо.
Скиф предостерег:
— Колдуны очень не любят, когда кто-то появляется поблизости без их зова.
— Никто не любит, — ответил Олег. — Терпят.
— Но колдуны не терпят, — возразил Скиф. — А кто станет терпеть, если можно метнуть громовую стрелу за пару верст и не промахнуться, даже если бросит в муху?
Сердце Олега сжалось. Было такое, он тоже кидал. И деревья вырывал с корнями, и горами тряс, и всю землю облетал в магическом вихре. Бездумно таскал лучшую еду из кухонь богатых властителей стран, даже лицемерно корил себя, мол, нехорошо поступает, но сейчас так голо и одиноко без этой могучей силы!..
— Рискнем, — повторил он. — Что-то мне кажется, в нас ничем не швырнут. — А если кинут, мелькнула трусливенькая мысль, то значит, магия вернулась. А это значит, что и я смогу метнуть в ответ такое... что всю башню разнесет в щебёнку. Если успею, конечно.
Был поздний вечер, солнце уже почти опустилось за темный иззубренный край, когда они увидели башню. Возможно, колдун как раз и строил с таким расчетом, чтобы замечали издалека и обходили стороной. Высокая, сложенная из массивных глыб темного гранита, она поднималась выше самых высоких сосен, что тянулись к солнцу поодаль.
У подножия черной башни зеленая сочная трава, красные маки. Не видать и следа каменоломен, глыбы либо тащили издалека, либо колдун создал их прямо на месте. И силой заклятий заставил сложиться в высокую и несокрушимую башню, сотворил узкие зарешеченные окна, выровнял наверху зубчики и даже поднял трепещущий на ветру прапорец.
Трава мягко шелестела под конскими копытами. Вскоре
Скиф завистливо вздохнул. Здесь бы разместилось немалое племя, это же счастье для коней, когда столько сочной травы, это счастье и для людей, ибо сочная трава — это здоровые, сильные кони, а сильные кони — это все!
Олег краем глаза посматривал на угрюмую башню. Сердце тревожно дергалось, сжималось в страхе. А если все же колдун каким-то образом сохранил свою мощь? Как гадко чувствовать себя беспомощным! Особенно тому, кто уже вкусил хмелящее чувство силы. Чувство безнаказанности, что едва не накрыло с головой, подобно океанской волне... Как он вынырнул, непонятно. Что за искру вложил Род в души людей, если та заставляет тянуться за непонятным, топча ногами очевидные блага? И немалые порой, очень немалые... А в его случае так и вообще...
Он стряхнул с себя тягостные мысли; сказал коротко:
— Вон там с десяток деревьев. Там явно родник.... Место для ночлега!
Скиф вяло оглянулся на темнеющий силуэт башни:
— Стоит ли? Я готов ехать и ночью. Пусть под луной; но только подальше от этого места.
— Ты готов, а кони не готовы, — буркнул Олег. Он спрыгнул с коня, расседлал, пустил пастись, не стреноживая.
Держался он надменно, спину держал прямее, чем обычно, и Скифу почудилось, что волхв не такой уж и каменный, как выглядит. А сейчас в каждом движении заметно... если бы он был воином, то Скиф назвал бы это вызовом тому колдуну, что засел в башне. Вот, мол, мы расположились на твоих землях. Вот пьем из твоих родников чуть ли не прямо перед башней. Наши кони топчут твою траву, мы разведем костер, что будет тебя раздражать и тревожить...
— Ладно, — сказал Скиф сдавленным голосом. — Я не знаю, с чего ты вдруг стал таким храбрым.
— Я добрый, — ответил Олег. — Кони устали.
— Ах, кони...
Однако Скиф, хоть и устрашенный, сразу же лег, завернулся в легкое одеяло и затих. Олег долго сидел, смотрел в огонь. Скиф не спит, чувствуется, но молчит, не выдает, что его гнетет больше, чем эта башня колдуна вблизи.
Пламя постепенно редело, пригибалось, втягивалось в багровые уголья. Если присмотреться, можно разглядеть скачущих огненных всадников, дивных зверей, красных птиц, рушащиеся кровли домов... Там тоже войны, тоже кровь, тоже кто-то сушит мозги, как сделать все правильно...
Иногда он поднимал голову, посматривал на залитую лунным светом башню. Они расположились так близко, что колдун может рассмотреть их даже сейчас, в ночи. Тем более освещенных пламенем. По коже пробежал холодок страха. На всякий случай снова торопливо напомнил себе, что, если бы колдун мог, уже стер бы их с лица земли, как муравьев. Мир меняется... Мир меняется! И надо успевать меняться с ним вместе. Хотя бы.
Он на какое-то время все же заснул. Заснул сидя, все-го на пару минут, как показалось. Вздрогнул, по спине прошел холодок. Обернулся... на месте Скифа лишь примятая трава. И, судя по хрусту веток, там бесчинствует только один конь.