Излечи мою душу
Шрифт:
– Сын? Что случилось, на тебе лица нет…
– Кто такая Антонина Ильинична? И кто для неё Анатолий?
Глаза у отца широко распахиваются, он нервно сглатывает, посматривая на дверь за моей спиной. Там как раз появляется мама, она теребит в руках фартук и обеспокоенно смотрит на нас.
– Я не понимаю, о чем ты…
– Если ты мне сейчас не расскажешь, кто эта женщина, то моя будущая жена может погибнуть! Ты понимаешь, её похитили прямо
Я кричу, кричу в родное и до боли знакомое лицо. Я знаю каждую морщинку, каждую родинку. Но сейчас я впервые увидел страх и отчаяние.
– Это моя…, - отец мнется, не договаривает.
А я вспоминаю сегодняшний разговор по телефону. Как там мужчина сказал, Анатолий Николаевич? А я Мирон Николаевич.
Совпадение? Нет, не думаю. Достаточно воскресить фразу Толика: «Ты даже не представляешь, насколько мы близки». Теперь представляю, теперь я все представляю. Но жду ответа от отца, очень хочу, чтобы мои догадки были не точными и неправильными. Но он отводит глаза, не может сказать мне всей правды в лицо. Или боится огорчить мать? Может быть и так, может быть.
Достаю телефон, ладони становятся влажными. Набираю номер Ульяны и жду.
– Ну, здравствуй брат, - смеется он.
– Здравствуй… брат.
Мама прикрывает рот ладонью и медленно оседает на пол, отец подхватывает её под руки, отводит взгляд. А она качает головой, словно до конца не верит в происходящее.
– Я хочу услышать Ульяну, - говорю четко.
– Извини, переволновалась девочка и отключилась. Но заверяю, я разбираюсь исключительно с мужиками.
– И чем же обязан?
– Ты мне детство испортил, брат. Отец выбрал тебя, а не нас с мамой.
Глава тринадцатая.
Мирон.
Что я испытал, услышав эти слова? Ни-че-го. Даже, несмотря на то, с каким жаром произнес фразу Толик, я совершенно ничего не испытал. Ни угрызения совести, ни сожаления, ни огорчения за испорченное детство другого мальчика. Я до сих пор, не могу принять факт наличия брата, а он ко мне с претензиями. Между нами пауза затянулась, я ждал, что скажет мужчина, он, видимо, ждал моей реакции. Я устало опустился на раскладной стул у верстака, прикрыл глаза.
Вот что он от меня хочет? Не знаю. Я вообще сейчас плохо соображаю.
– И чем же я тебе его испортил? – я не понимаю, чем мог обидеть Толика. Если судить по биографии, то мужчина младше меня на год с небольшим. Жил в соседнем городе с матерью, она, кстати, работала в детском саду. Примерная мать, которую ставили в образец для подражания. Смогла воспитать сына одна, без посторонней помощи.
– О! – обрадовался Анатолий, - я с удовольствием тебе
– Может, встретимся и …
– Обязательно, но не сегодня, и не завтра. Потом. Я же должен тебя немного помучить?
Неприятный смех раздался в трубку, я даже скривился. Судя по всему, брат собирается надо мной издеваться. И будет это делать с маниакальным удовольствием. И этот перенос встреч для меня говорит лишь о том, что все это время Ульяна будет с ним, с этим ненормальным психом. И если, я не буду примерным мальчиком, то вся его злость отразиться на ней.
– Рассказывай, я слушаю, - стараюсь говорить как можно спокойнее и тише.
На том конце послышалась возня.
– Начну с того, что папка меня признал, даже отчество дал, но жить с моей мамой отказался. А ты знаешь, как она ждала? Как выла в подушку, проклиная тебя и твою мать? Нет, тебе это неизвестно. Первое время батя приезжал, даже подарки дарил, а потом пропал. Только писал редко, да деньги присылал, которых было ой как мало. Мне было семь, когда мать сказала, что ненавидит меня, потому что я от него. Представляешь? – мужчина снова рассмеялся.
– Нет, представить себе такого не могу, - а сам на мать смотрю. Она совсем побледнела, смотри на меня большими глазами, полных слез и губы поджимает. А я что, слабо улыбнулся в ответ.
– Естественно, тебя же на руках носили, подарки дарили. Я ведь на твое восьмилетие приезжал с мамой, так нас даже на порог квартиры не пустили, выставили. Отец маму даже по лицу ударил за то, что посмела приехать и найти его. И я его возненавидел и пообещал, что отомщу, при первой же встречи. Но все не складывалось.
– А сейчас сложилось?
– Да, сейчас самое подходящее время. С ним возиться, смысла нет, он старый. А вот ты, тот, на кого променяли меня.
– И что ж ты придумал?
Мой вопрос остался без ответа. Зато услышал гулкие шаги, скрип открывающейся двери.
– Ты хотел поговорить с девушкой?
– Да! – я даже не заметил, как выкрикнул.
А потом послушался шлепок. Я даже замер на месте, боясь сделать вздох, вслушивался в звуки.
Тихонький всхлип разрушал тишину.
– На, поговори, - где-то далекий голос Толика.
– Д-да…
– Ульяна! – схватился за волосы, - он тебя ударил? Отвечай, ударил?
– Д-да… Мир-рон, забери меня…
И слезы, кажется, эти рыдания слышали все, кто был рядом со мной.
– Я заберу тебя, милая. Найду и заберу, обещаю…
Связь резко прервалась, а я швырнул телефон об стену. Следом полетел стул, на котором я сидел.