Измена в новогоднюю ночь
Шрифт:
Наталья хнычет, но больше ничего не требует.
– Сейчас вас заберут на несколько исследований, – сообщает врач. – Вы сможете помочь? – обращается ко мне.
– Да, конечно.
И следующие два часа нас гоняют по кабинетам. МРТ, анализы, бумажки…
Наталья картинно стонет, при каждом удобном случае просит взять её на руки, не позволяя к себе прикоснуться персоналу.
Терплю, сцепив зубы, ловя себя на мысли, что любой тактильный контакт с ней вызывает во мне волну отторжения.
Когда Наташу
Разговариваем с ним. Он в целом повторяет всё то, что я уже и так слышал.
– Скажите, когда можно сделать тест ДНК? – задаю я главный для себя вопрос.
Наталья тут же настороженно замирает.
– В целом, есть методы, которые позволяют сделать это уже на ранних сроках.
– То есть, уже сейчас? – сверлю взглядом врача.
– Ну, сейчас ещё слишком рано. После десяти недель будет можно. А сейчас вашей жене нужен абсолютный покой. А мне кажется, что эти разговоры её расстраивают, – улыбается врачиха, успокаивающе поглаживая Наталью по руке. – Будущей мамочке нужны только положительные эмоции, ей и так досталось, согласитесь.
– Я понял, спасибо, – поджимаю губы.
Хочется, конечно, съязвить, насчёт того, кому и что досталось, но прикусываю язык. Не нужно это всё посторонним людям.
Врачиха уходит, Наталья ловит меня за руку.
– Гордей, это твой ребёнок, я уверена. И в анализе я не сомневаюсь.
– Отлично, но мы его всё равно сделаем. А сейчас я пойду. Скажи, что тебе нужно, я принесу или пришлю кого-то.
– Ничего мне не нужно, – обиженно отворачивается к стене.
– Если надумаешь, напиши.
Выхожу из больницы и жадно дышу свежим воздухом. Как будто из душной клетки вырвался. Господи, дай нам сил пережить всё это.
Достаю телефон. Чёрт. Куча пропущенных, а телефон у меня на беззвучке. Два пропущенных от Ани.
Набираю тут же. Гудки-гудки, теперь она не берёт.
Ну это ничего. Ты же ждёшь меня, моя девочка. Я лечу к тебе. Не знаю всё ещё, что говорить и как, но отпустить тебя я всё равно не смогу. Буду признаваться, а дальше… Ты ведь любишь меня, малышка? Значит, что-то придумаем.
Приезжаю к гостинице с ещё более тяжёлым чувством, чем уезжал. Внутри что-то неприятно сосёт.
Захожу в наш номер и сразу понимаю, что Ани здесь нет. Сердце срывается в беспокойный галоп.
Вещей нет. Как? Я же просил дождаться.
На кровати записка. Читаю и умираю внутри.
“Я знаю про ребёнка. Тебя не виню. Верю, ты поступишь правильно. Ребёнок не должен страдать…”
Какого хрена! А откуда ты это знаешь? Кто мог сказать?
Ответ напрашивается сам собой. Эвелина! Но! Откуда эта ведьма знает?
Интуиция вопит, что здесь что-то не так! И самый главный вопрос, где сейчас Аня?
Звоню ей ещё раз. И снова игнор. Как-то не слишком красиво, Снегурка, не находишь?
Но
Начну, пожалуй, с квартиры твоей отмороженной мамаши.
Глава 40.
Поднимаюсь в лифте на нужный этаж. Чем ближе я к квартире Эвелины, тем сильнее меня бомбит. Ну потому что я не понимаю!
Почему ты ушла, Ань? Куда?
Нет, ясно, расстроилась, разозлилась, но ты выскажи мне всё в лицо, а потом хлопай дверью.
Куда ты пошла? К матери своей пришибленной? Там тебе лучше?
Пока ехал сюда, я уже миллион диалогов в голове прокрутил, от самых спокойных, до тех, которые заканчивались эмоциональным взрывом.
Но в реале взрываться нам нельзя. Нужно отыскать в душе дзен и как-то всё разрулить.
Подхожу к двери квартиры…
Приоткрыта…
Голоса… Что за нах?
Открываю дверь чуть шире, прислушиваюсь.
Взволнованный голос Эвелины и мужской требовательный бас.
– У меня столько нет прямо сейчас, – Эвелина.
– А нам насрать! Хозяин послал привезти долг, – грубо, агрессивно.
– Заберите машину, – дрожит её голос.
– Этого мало.
– Остальное будет через пару дней.
– Что, думаешь, успеешь насосать? – насмешливо.
– Это не ваше дело.
– Ну как же… Аппарат у тебя рабочий. Может, попробуешь нас уговорить? – посмеивается второй. – А если через пару дней не будет бабок, мы твою милую дочурку по кругу пустим, поняла?
Вот тут у меня башня сразу же подтекает, и все здравые мысли улетучиваются.
– Что здесь происходит? – захожу в квартиру.
На диване сидит бледная Эвелина, а над ней двое крепких мужиков, один из них держит её за волосы.
– О, а это ещё кто? – разворачивается тот, что повыше.
– Это тот, кто тебе за дочурку череп проломит. Эвелина, ты во что вляпалась?
Глаза у этой курицы бегают, но она молчит.
Зато мужик криво ухмыляется, показывая неровные зубы.
– Бабла она нам торчит. Дамочка любит поиграть, знаешь ли. Казино, рулетка, карты. А карточный долг, это святое.
– Сколько?
– Пятнадцать кусков. Не рублей, естественно.
– Ни хера себе, – присвистываю. – Нормально ты так оторвалась.
– Я не виновата, – дрожат губы Эвелины. – Меня подставили.
– А машину ты чью собралась спустить, уж не Анину ли?
– Это моя машина, – огрызается Эвелина.
– Хороши подарочки, ничего не скажешь. На кого хоть работаете, мужики?
– На Седого! Слышал о таком? – борзо оскаливается.
– М, – поджимаю губы. – Эдуарда Семёновича? Как интересно. Ну так мы у него все детали и выясним. Вы присаживайтесь, мужики, не пылите, сейчас всё решим.