Измена. Дочь отца

Bloody Moon

— Жду тебя на ужин. — Лиз подняла глаза на электронное табло больших неоновых часов висевших на стене. Поздновато для ужина. Максимум чай для полуночников.

Спустившись вниз, Лиз застала маму, одиноко сидящую за большим обеденным столом и смотрящую в одну точку. Это было папино обеденное место. Печаль. Надо же любить человека до мазохистской безысходности. Лучше бы она и впрямь тогда ухватилась за посланный ей судьбой шанс и устроила свою жизнь. Счастливую жизнь. Лиз бы было все равно, какие отношения сложились бы с потенциальным отчимом. Если уж с родным были на натянутой нити. Кто знает? Может и Лиз бы узнала то счастье детей, из голливудских семейных фильмов. Да. Она прекрасно понимала, что

это игра на камеру. Но за то, какие впечатления на всю жизнь они оставили в ее душе. «Правильная семья», так она это называла.

— Маленькая панда. Иди сюда. — Увидев Лиз, поманила дочь к себе Елена Демьяновна. В глазах читалась грусть. Лиз подошла к уже новому, привычному, ей месту, и заняла трон. — Ну как? Все исправила?

— Что? — Непонимающе переспросила Лиз, глупо моргая.

— Ты же была у Маркуши, то есть у Марка Мироновича. Он же твой преподаватель… — Лиз совсем забыла, как выкручивалась. После всего, что она наговорила, не стесняясь в выражениях. А Евроев просто молчал и слушал. Он был первым человеком, который просто выслушал девушку. Без слов. Словно практиковал больше десятка лет, а не начал только недавно свою профессиональную деятельность.

— А, да, я все исправила. Проблем нет. — Машинально произнесла Лиз.

— Все же долговато ты там. Что-то сложное было?

— Угу. — Запихивая бутерброд, промычала Лиз. Ее, почему то потряхивало от волнения. Вдруг раскроют. Это было похоже на скрытый допрос «доброго копа».

— Ты ешь нормально, не торопись. С папой говорила?

— Да. — Елена Демьяновна долго молчала, а потом произнесла:

— Знаешь, скрываться это слишком по — детски. Он звонил мне, спрашивал все ли с тобой хорошо, почему трубку не берешь, на сообщения ноль внимания. Прочитала, но не ответила. Он же не дурак, а твой отец. — Похоже, мама решила заняться нравоучением, чего никогда не делала. Поскольку это действовало на Лиз обратной стороной медали. Она начинала сопротивляться всеми возможными и невозможными способами. Лишь бы избежать того, что ненавидела. — Ты не должна рубить канаты.

— Он сам их рубит. — Допив чай, и звонко поставив кружку на блюдце, ответила Лиз. Она не будет говорить маме о случившимся рядом с универом, не будет волновать ее еще больше. Но что она точно сделает, так отомстит этой сладкой парочки. Красиво. Мама достаточно привлекательная женщина, и если папа этого не замечал, он слепец. Лиз сделает маму счастливой, и это будет ее местью. Показать Алексею Егоровичу, кого он потерял. Он настоящий подлец, и ушел вроде бы и развод не предлагает. Ходит над пропастью, как он это любит. Считает что это нормально, мучать болезненным ожиданием конца. Мама так сильно угасла за эту чертову неделю. Ее лицо побледнело, нету того румянца, и даже намека на улыбку, хоть и выдавленную через силу. Для приличия. Лиз возьмёт все в свои ручонки, и сотворит из нее Диснеевскую, хоть и не принцессу, но красавицу Фею. — Подожди тут. — Вспомнив про фантики, Лиз подбежала к сумке, что оставила на кресле и вернулась с охапкой, похожей на упаковку купюр стран мира. Как минимум. — Вот, выбирай! — Она разложила купоны и подарочные сертификаты перед мамой.

— Что это? — Удивилась Елена Демьяновна.

— Подарок от друзей и меня. Посмотри. — Улыбнулась Лиз, наблюдая, как мама пересматривает все фантики. Похоже, она немного оживилась. Стала походить на себя прежнюю. На долго ли? — Кстати. Хотела спросить.

— Что именно?

— Как ты познакомилась с Марком Мироновичем? — Любопытство съедало девушку. Мама не первая, что называла ее препода Маркушей.

— Он сын Мирона Евгенича Евроева. Лиз ты как птица в клетке ей богу. Хоть бы вышла разок. А то сразу стремишься скрыться в лесном массиве.

— А где же отец? Я его не видела не разу. —

Елена Демьяновна как то странно посмотрела на дочь, а потом произнесла:

— Он уже как полгода умер. Попал в аварию, Маркуша, как старший сын взвалил на себя все заботы. Матери у них давно нет. — Теперь весь паззл сложился в ее голове. Лиз поняла, почему Марк Миронович так мастерски уходил от вопросов. Ей тут же стала стыдно за свое ужасное, нелепое поведение. — Кстати, мне звонила Наталья Юрьевна. Она все время впр…говорит с твоим отцом, пытаясь показать ему какую…

— Мама, не зацикливайся, просто живи. И первое, что мы сделаем, вот это. — Лиз выбрала из кипы фантиков скидочный купон на фотоссесию и мэйкап.

Утро наступило незаметно, а точнее стремительно. Лиз только успела дописать злосчастный реферат о Карле Густове Юнге его архетипах и коллективном бессознательном, как в глаза начали бить первые солнечные лучи. Все это время она провела сидя на широком, обитом подушками подоконнике. Кофе в кружке уже остыл, но так же вкусно пах. Лиз сделала большой глоток.

— Лучший в мире. — Улыбнулась девушка, прищурив глаза, а когда открыла, то машинально посмотрела в соседнее окно. Все коттеджи в поселке были типовые, отличаясь лишь внутренним интерьером. Так что, Лиз к счастью или, к сожалению, столкнулась взглядами ни с кем иным, как с «соседушкой» напротив. Марк был лишь в клетчатых пижамных штанах, и нагло взирал на панду, что сидела в своем скворечнике. Лиз бросило в краску, когда она увидела его фигуру без одежды, стало невероятно жарко, и сердце забилось как сумасшедшее. А этот засранец широко улыбнулся и сделал своей кружкой кофе приветственный жест. Затем, отставив ее, прочь, препод откуда то вытащил гитару, встал одной ногой на подоконник и сыграл мелодию одного из фильмов, где снимался Бандерас. Было слышно даже сквозь закрытые окна. Марк так увлекся, что даже повторил все его коронные движения, не переставая трясти своей шевелюрой. — Ах так! — Лиз соскочила с подоконника и, подойдя к шкафу, быстро начала рыться в нем. В итоге вскоре достав пиджак, напялив его поверх панды и прихватив с полки увесистую книгу, начала парадировать, Марка Мироновича прямо перед ним же. В итоге ее психолог скорчился в конвульсиях, его трясло от непрекращающегося смеха. Это был великолепное театральное представление. Спектакль двух неудавшихся актеров.

— Ну и дела! — Воскликнула Тася, после того, как Лиз рассказало о своем неповторимом вечернем приключение и утренней миниатюре. — Дружка, а тебе не кажется, что между вами зарождается химический процесс под названием…

— Нет, ни капли. — Отмахнулась Лиз. — Этот липучий субъект не в моем вкусе.

— Откуда тебе знать? — Хитро сузила глаза Тася. — Что только в жизни не бывает. Я вот зареклась больше не связываться с парнями с филфака. Но судьба меня в покое, похоже, оставлять не хочет.

— Ты о чем?

— Просто взгляни в зеркало. У тебя помада смазалось.

— Я не красилась вообще — то.

— Так возьми и поправь невидимый мейкап! Сделай милость. — Лиз неохотно взяла зеркало, и взглянула в него, мимоходом нанося гегеиничку. Там, у стойки, где раздавали заказы, ожидал свой кофе с булочкой красивый черноволосый парень, походивший, на какую ни будь топ-модель, но не студента филфака. Красивый профиль, ровный нос, он улыбнулся девушке, которая зардевшись от случайного или неслучайного касания, опустила свои глаза и хлопала тяжело накрашенными ресницами. — Смотри ка на него, стоит улыбнуться засранцу, и жертва уже растаяла под чарами. Да что в нем находят?! — Обычно Тася себя так не вела. Ее совершенно не интересовала жизнь парней, ведущей актрисой всегда была она, и она же ставила точки в отношениях с мимолетной любовью. А тут намечалось кое, что посерьёзнее недельного романа.