Измена. Горькая жизнь

Герц Анна

Накинула на себя плед. Всю трясло и несмотря на то что дома было тепло, мне становилось холоднее настолько что я уже не могла дышать.

– Успокойся! Ты не должна об этом никому не говорить! Ты хоть понимаешь это поселок, маму опозоришь и сестру! Себя! Думаешь тебя по головке погладят? Нет, ошибаешься! Сдачу будут платочком собирать, у нас люди злые!

Я молчала. Оксана говорила правду. Люди у нас правда были злые. Сердце бешено стучало. Господи помоги….Я даже не представляла что делать, моя мама уважаемый доктор, ее сюда направили по

распределению. Весть о том что меня изнасиловали, правда облетит весь поселок. Я поверить не могла. Внутри все сжималось. Хотелось бросится на реку и утопится. А что если Леон узнает…..Что будет? Что?

У меня вспотели ладони, а Оксана строго посмотрела на меня.

– Глупости всякие брось и Леону своему говорить не смей, поняла меня? Никогда не смей!

– Но почему? Он мой парень! Мы собрались поженится!

Оксана прищурилась, а потом тяжело вздохнула.

– Соня перестань! Ты думаешь он тебе поверит? Приревнует и дело с концом! Конечно нет, все ваши отношения рухнут! Не смей говорить, никогда не смей! Мужики они такие! Поверь мне моему опыту, ни один мужик тебе не поверит что у вас ни по своей воле было! Поэтому он это и сделал! Не смей говорить!

Я молчала, а Оксана обняла меня.

– Он поэтому и знал что ты никому не расскажешь!

Я закрыла глаза. Вспоминать я это не хотела. Более того ни то что не хотела, больше всего на свете я не просто хотела, я мечтала об этом забыть.

НАШЕ ВРЕМЯ

– Что ты делаешь? Соня, ты можешь мне объяснить что вообще происходит?

Жемчугов уже схватил меня за локоть у такси, но я вырвалась ставя сумку в багажник.

– Соня! Что я сделал не так?

– Глеб все нормально

– Я же вижу что не нормально! Соня!

– Глеб, у меня нет денег на такую операцию, а то что внес Леон ничтожно мало! Я не хочу быт кому то должной, прости!

Жемчугов нервничает, я вижу, как дрожат его руки. Захлопывает багажник и до боли сжимает мою руку.

– Глеб пусти! Мне больно!

Его глаза сужаются.

– Я не знаю что ты там себе напридумывала, но мне не нужны деньги, да ты спасла мне жизнь, Соня! Это главное почему я взялся за операцию! За твою операцию чтобы вернуть тебе былую красоту, но есть еще важное, очень важное! Я люблю тебя, Соня! Люблю давно! Влюбился, как мальчишка ничего с этим поделать не могу, ничего!

Руки у самой бешено задрожали, я едва не уронила сумку. Боже что он несет…

– Глеб!

– Я серьезно! Мне плевать, как ты выглядишь! Я знаю это важно для тебя! Я люблю тебя, Соня, люблю!

– Вы едете девушка?

Таксист недовольно опускает стекло, а я понимая что разговор между мной и Жемчуговым окончен, сажусь в машину. Это конец. Теперь точно конец.

Жемчугов смотрел мне вслед, а я уткнулась в телефон. Что если Дима ошибался? Он мент. Ему все время мерещились заговоры, расследования. Профессия накладывает на человека отпечаток. Своеобразный отпечаток который ничем не смыть.

Уже

зайдя домой в квартиру которую мне подарил любимый человек, я бросила сумку с вещами и сев на кровати разрыдалась. Слезы безостановочно текли по моим щекам. Было больно. Где он? Во мраке? Жив ли он? В таких местах не выживают. Пойти в горячую точку чтобы оплатить мне операцию. Да я всегда была красивая и мне было не наплевать на себя, на свою внешность, но это того не стоило. Не стоило его жизни, чтобы я больше никогда не посмотрела в родные любимые глаза.

Плечи сотрясались от рыданий, я больше не могла это выносить. Мне становилось все хуже и хуже, я поверить не могла что я вновь его потеряла и на этот раз навсегда. Уже навсегда.

Телефон ожил на столе. Я вздрогнула. Номер незнакомый. Сердце так бешено забилось. Леон….Любимый. Это он. Любимый.

– Алло!

– Мама привет!

Перед глазами все завертелось. В этот момент казалось пол уходит из под моих ног.

– Девочка моя! Мариночка!

По щекам текли слезы. Дочка. Сколько я уже ее не слышала. Моя девочка. Родная….

– Мариша! Мариночка! Как ты?

Старалась чтобы голос не дрожал, но получалось плохо. Очень плохо. Я так скучала по ней. Моя девочка.

– Мама привет, мы хорошо! С папой на каток собираемся! Заехать за тобой решили, ты поедешь с нами?

Внутри все сжалось. За что. Почему. Он спокойно разгуливает, ходит с дочкой на каток и счастлив, а мне так больно. Я с обезображенным лицом с обезображенными шрамами на сердце. Мне больно и страшно. Очень больно. А он счастлив. Он с нашей дочерью.

– Мама я так соскучилась! Почему ты молчишь? Мама, мы же можем заехать за тобой?

По щекам катятся слезы. Дикие предательские слезы. Конечно можно, моя девочка.

– Я жду вас! – тихо произношу я, почти шепотом, а у самой так бешено стучит сердце.

Как я скучаю по дочке.

****

Я распахиваю дверь сразу. Вся в черном. Под глубоким воротом скрыт подбородок. На лице черные очки. Кожа несмотря на запреты Жемчугова покрыта тональным кремом что делает только хуже, но я ничего не могу с собой поделать. Без него страшнее. Все настолько страшно что сама смотреть на себя не могу.

– Мама!

Марина виснет на мне, а у меня все внутри замирает. Дочка. Доченька моя….

Я прижимаю Марину к себе, а больше мне ничего не надо. Лишь бы моя девочка была всегда со мной.

Поднимаю глаза продолжая прижимать Марину к груди смотрю снизу вверх. Передо мной стоит Царев, идеально выбрит, пахнет дорогим своим любимым парфюмом. Идеально чистые кожаные ботинки и этот расстегнутый френч. Он, как всегда. Красив и на высоте. Я по сравнению с ним выгляжу ни о чем.

– Здравствуй, Соня, выглядишь прекрасно!

Улавливаю сарказм или он говорит серьезно? Я поверить не могу что этот человек способен на какие то чувства, унизить меня или предать. Больше ни на что…. А ведь когда-то он спас мне жизнь. Когда-то давно….