Измена. Найди меня
Шрифт:
— Слушай, я ещё в ресторане заметил, что ты соком ограничивалась, даже «Клико» не пошло, а Ника сказала, что любишь. Я хочу всё знать о тебе. Во всяком случае то, что ты не против мне рассказать. Так что давай, откапывай собаку.
— Ну хорошо, хорошо, — я занервничала, — но прошу не спрашивать меня о подробностях и не возвращаться к этой неприятной теме.
— Договорились, — Алик сел поудобнее и снова притянул меня к себе, — я весь внимание.
— Нет, хочу видеть твоё лицо. — Повернувшись к Алику, я отодвинулась в противоположный конец дивана, прижала к животу подушку, а
Я говорила и отслеживала своё состояние. Нигде не ёкнуло, никаких слёз и кома в горле. Говорила об Артуре и о причине нашего разрыва так, словно это произошло не со мной или со мной, но очень давно. Правда, под конец, когда перечисляла болячки, жутко покраснела и, уткнувшись в подушку лицом, попросила Алика не волноваться. По-дурацки улыбаясь, заверила, что через поцелуи эта зараза не передаётся. Как же было стыдно посмотреть на него. Я вжалась спиной в подлокотник, а лицом уткнулась в подушку, не решаясь поднять глаза, пока Алик не притянул и не обнял меня. Моя голова оказалась у него на груди, и я прижалась к ней, ища успокоения и защиты. Алик тихонько раскачивал меня и снова нежно гладил по волосам. Не знаю, кого больше пытался успокоить — меня или себя.
— Вот ублюдок. Кобель слепой. Тебе нечего стыдиться, ты же совсем малыш и не виновата, что этот ушлёпок не берёг тебя. Убогий. Как он мог прикасаться к тебе после шлюх. Козёл похотливый, он за это ответит.
Я молчала, давая ему выплеснуть эмоции. Когда приканчивала дома мартини по случаю этой новости, примерно так же высказывалась в адрес Артура. Он заслужил наказание однозначно, но я не хотела их с Аликом столкновения.
— Не надо! Ничего не надо, пожалуйста. Мы с ним всё обсудили. Я никогда не прощу, но ты не вмешивайся, очень тебя прошу. Артур и так жалеет о своей ошибке, пусть живёт как хочет.
— И ты ещё жалеешь этого урода? — Алик успел распалиться, говорил жёстко, с железом в голосе. — Не собираюсь я делать из него инвалида, он и так дегенерат, раз изменял тебе. Не обижайся, Дарина, но хороший урок он у меня получит, чтобы выводы делал правильные, думал головой, а не членом. И не вздумай возражать, а то подумаю, что всё ещё любишь его, времени, вроде бы, не много прошло.
— Никто его не любит! — Я вскочила с дивана. — Как ты можешь думать, что я способна простить человека, который предал меня, унизил, измарал. Я и без твоего участия ценю своё достоинство, не на помойке его нашла.
Алик не стал отвечать. Он спокойно подошёл и обнял. Я попыталась вырваться. От его слов и от реальности била ярость, но Алик крепче прижал. Я обмякла, тело подчинилось и отозвалось на его прикосновения. Голова тоже не сопротивлялась, отодвигая неважное на второй план. Плевать на Артура, на его ошибки. Плевать, если Алик захочет с ним разобраться. Я не хочу думать об этом мерзавце, особенно, когда меня обнимает мужчина мечты. Алик поднял меня на руки. В спальне опустил на кровать и сел рядом.
— Дарина. Слышишь меня?
— Да.
— С этого дня ты больше не будешь так злиться. Я не дам тебе повода. Насчёт своих временных болячек не переживай — это проза жизни, увы, со
— Пять недель, двадцать один укол и тонна таблеток.
— Ну можно и потерпеть, — Алик прищурился. — За перенесённые неудобства возмещу тебе всё задним числом.
Я запустила в него подушкой: было неловко это услышать. Он улыбнулся.
— Беги в душ и спать. Мне завтра вопросы решать весь день, надо быть бодрым. Тебе, наверное, с утра на работу.
— Нетушки, завтра я отдыхаю, мне только в среду в офис: шеф дал отгулы за сверхурочку.
— Везёт, а мне некому дать отгулы. Вот чем плоха работа на себя любимого. — Алик стянул покрывало с кровати. — Без перерыва на обед и выходные пахать приходится, сам у себя не отпросишься. Солнышко, ты отдыхай, а мне ещё звонки нужно сделать. Хорошо?
— Но уже поздно.
— Лучше поздно, чем никогда, — усмехнулся Алик. — Для серьёзных людей вообще не существует временных рамок. Информация важности не теряет ни днём, ни ночью.
— Ясно.
Я пошла в ванную. Алик выбрал хороший люкс с двумя большими комнатами, джакузи и душевой. Возле раковины в корзинке веером разложились шампуни, кондиционеры, крема. У ванны стояли соль и пена, связанные алым бантом. Сервис делать научились-таки. Даже приятно стало за город. Лет пять назад на конкурс приезжало жюри из Москвы. Избалованные товарищи плевались от этой гостиницы. Но времена меняются — видимо, руководство отеля сделало выводы.
Я стояла под душем и улыбалась, сама не зная чему. Мне было спокойно. Впервые осознала значение слов — как за каменной стеной. Казалось, я нахожусь во сне и скоро проснусь. Но это была реальность. Выйдя из душа, закуталась в халат, который полностью поглотил меня, оставив снаружи только голову. Тихонько расправила кровать, чтобы не мешать Алику в соседней комнате. Постель меня бережно обняла, и я мгновенно уснула. Проснулась, когда почувствовала, как развязался пояс халата. Сильная рука проникла под него, обняла за талию и осторожно отодвинула меня от края кровати.
— Прости, не хотел разбудить. — Ой, а что это? Я услышала нотки смущения? Алик лёг почти вплотную ко мне. — Не могу не прикасаться к тебе, и уж тем более уснуть один, дай обниму.
Я что-то пробормотала в ответ сквозь сон. Алик зарыл лицо в мои волосы, затылок обдало теплом.
— Спи, моя девочка, спи. Я позабочусь, чтобы к тебе больше не прилипала грязь.
И я спала, но даже во сне чувствовала, что Алик ещё долго гладил мои волосы.
Глава 10. Неожиданный поворот
Как же прекрасно спать, чувствуя объятия любимого. Ты понимаешь, что он рядом, и окружающий мир замирает. Есть только ты, он и маленький островок из одеял и подушек, где сосредотачивается вся ваша жизнь.
Я лежала на кровати гостиничного люкса и не могла заставить себя встать. Алик уехал рано утром. Уходя, поцеловал и, увидев, что я проснулась, тихо сказал:
— Отсыпайся и ничего не планируй на вечер. Мне нужна твоя консультация. Можно сказать, обращусь за услугой консалтинга, пока прогуливаешь работу.