Измена. (не) Его невеста
Шрифт:
Завтрак насытить меня не успел, спасибо тёплой компании и увлекательной застольной беседе.
Вот так я и поняла, что заставит меня отвлечься.
На кухню я почти кралась, очень надеясь, что по дороге не столкнусь нос к носу с… супругом. Мне ещё только предстояло привыкнуть называть его так про себя.
Мне повезло — до места назначения я добралась без приключений. Добралась и увидела… это.
Я не могла знать, что сегодня готовился какой-то особенный ужин. Это позже мне объяснили, что Ирина Геннадиевна планировала
Она, конечно, не знала, что необходимость общаться молодым вряд ли скрасил бы даже королевский пир.
В одном из ощутимо прохладных кухонных помещений на идеально чистом рабочем столе высилась затейливая пирамида из крохотных, должно быть, бисквитных кубиков со странным золотистым напылением. Рядом стояли пиалы с дополнительными украшениями. Я глазела на пирамиду, позабыв обо всём.
Вот это, что называется, мастерство…
Я бы… я бы тоже хотела уметь делать такое.
Нет, не так. Я хочу научиться делать такое.
— Катарсис, — едва слышно пробормотала я, отважившись только на то, чтобы понюхать уголок пирамиды. Пахло густым и бархатистым шоколадом.
Рот мой наполнился слюной, и я поспешила прочь из помещения, пока не дошло до греха.
Управляющей поблизости не наблюдалось, но одна из приветливых девчонок настояла собрать мне бутерброд. Она меня знала по имени, я её впервые видела.
— Спасибо. Спасибо, только я не знаю, как вас зовут, — он неловкости я покраснела.
— Марина, — улыбнулась она и помчалась выполнять обещанное.
Кухня гудела, а все, кто встречался мне на пути, округляя глаза, сбивчиво интересовались, ничего ли не случилось. Да, наверное, хозяева сюда редко заглядывали.
Но я себя хозяйкой не чувствовала. Думаю, мне простят мою вольность.
Проглотив бутерброд, я продолжила своё путешествие. И, наверное, только царившая тут суета позволила мне добраться до святая святых — я добрела до владений шеф-повара.
О чём я тогда и не подозревала. Но меня оперативно и эффектно просветили. Когда я засмотрелась на одну из миниатюрных блестящих кастрюлек, притаившихся на длинном столе рядом с плитой, истошный крик от порога едва не остановил моё сердце.
— Куда-а-а-а-а-а! Куда-а-а-а полезла, идиотка!
Глава 18
От таинственной кастрюльки я в буквальном смысле слова отскочила. На пороге высился совершенно мне незнакомый худощавый блондин в безукоризненно белом костюме, и его натурально трясло.
Он смотрел то на меня, то на кастрюльку.
— Ты… ты его трогала?! — его голос сорвался на фальцет.
— Н-нет. Извините. Я и близко к нему не подошла. Я просто…
— Пошла прочь! — рявкнул он. — Прочь! Прочь! Прочь! Немедленно! Вон отсюда!
Кажется, на кухне наконец-то отыскался тот, кто понятия не имел, кто я такая. А
Но я очень устала от того, что в последнее время отдельные личности только так себя со мной и вели — безобразно. И дело ведь совсем не в моём нынешнем статусе. Дело в том, что я тоже живой человек, которому не очень-то нравится, когда его ни за что обзывают.
— Я вам что, дворняжка, что вы меня вот так гоните?
Блондин выпучил глаза. Кажется, он не привык к тому, чтобы ему возражали.
— Ты оглохла, дрянь?! Я приказал тебе выметаться!
— Да не трогала я ваши кастрюльки! Или на них и смотреть нельзя? Вы там что, зелья какие-нибудь варите?
Блондина, казалось, вот-вот хватит удар.
— Маленькая паршивка! Огрызается! Она огрызается! Андре-е-е-ей!
Господи, он что, охрану вызвать собрался?
Пару мгновений спустя из-за спины у блондина показался коренастый парень в таком же белом костюме. Он вопросительно взглянул на него, потом на меня, хотел что-то сказать, но блондин заверещал:
— Куда ты смотришь?! Где ты шляешься?! Что эта девчонка тут делает?!
— Павел Сергеевич, вы же только из отпуска и не знали. Это…
— Так невозможно работать, — внезапно севшим голосом оборвал его блондин. — Это… это кошмар. Я иду к Уварову.
Глаза Андрея полезли на лоб:
— П-павел Сергеевич…
Проигнорировав помощника, блондин ткнул в меня пальцем и пригрозил:
— Пакуй вещи. Ты тут больше не работаешь!
Он развернулся, чуть не сбив с ног бедного Андрея, и помчался прочь. На помощника было больно смотреть. Он покраснел, побледнел, открыл и закрыл рот, совершенно не понимая, как объяснить случившееся.
Я перевела взгляд на крохотный блестящий камень преткновения:
— Скажите, а что в ней?
Андрей перевёл взгляд на кастрюльку, сглотнул:
— Там… с-соус… креветочный.
— О-о-о-о-о… — мои глаза наверняка загорелись, потому что Андрей смотрел на меня в совершеннейшем недоумении. — Я просто… я такого никогда не пробовала.
Помощник Павла Сергеевича повращал глазами, отшагнул с порога и исчез, оставив меня наедине с сокровищем.
Если бы его начальник вёл себя прилично, я никогда бы не поступила так, как поступила. Но во мне наконец проснулся детдомовский волчонок, которому мстительность не чужда была почти в той же мере, что и голод.
Я сняла крышку, и в нос мне ударил божественный аромат. Это решило судьбу соуса раздора. Который, к тому же, готовился совершенно напрасно — ни я, ни уж тем более Уваров не собирались сегодня устраивать спектакль для домашних и участвовать в праздничном ужине для двоих. Ну разве только для того, чтобы разбить друг другу о голову пару тарелок…
Месть моя оказалась страшна — сражённая наповал ароматом, я даже ложку взять не озаботилась. Ткнула в соус указательный палец и с удовольствием его облизнула.