Измена. (Не)любимая жена олигарха
Шрифт:
Никогда не прощу себе, что повелся на историю с Анисой. Именно с нее все началось. Чувствовал, что вокруг плетутся интриги, и вляпался как последний дебил. Допустил, чтобы эта сволочь третировала мою беременную жену.
Впрочем, наказание не заставило себя ждать. Вскоре я и сам понял, что такое ревность. Острая, разъедающая кислотой внутренности.
Стоило увидеть Ромину рядом с Абашевым, я стал невменяемым. Сейчас понимаю, что нельзя было так реагировать. Но в тот момент потерял разум.
До конца не верил, что Ромина решится на побег. Злился, хотел схватить
Поэтому потерял.
Решил проучить, приблизил к себе Инессу. Та и рада была, играла роль любовницы с упоением. На самом деле, я не смотрел на нее как на женщину. Мне хотелось, сделать жене больно. Показать, что я чувствовал, когда ее коснулся Абашев.
Надо было сделать совершенно иначе. Заказать этого урода. Избавиться раз и навсегда. Я же направил свой гнев на ту, которую люблю больше всего на свете.
Да, наверное, я избалованный конченый мерзавец. Считал, что никуда она не денется. Хотел, чтобы просила прощения, раскаялась и больше никогда не смела позволять другим мужчинам приближаться к себе.
Абашев поцеловал ее! Когда я увидел чертову запись, хотелось убить обоих. Крушить все вокруг.
Еще и мать подливала масла в огонь, твердила, что Ромина меня не любит. Ее ведь насильно замуж выдали. Хитрая семейка тянула из меня деньги. После рождения сына мы вроде как нашли подход друг к другу. Началось притяжение. Откровение. Я потерялся, захлебнулся в эмоциях. Но продолжалось недолго. То, что я принял за настоящее, оказалось лишь иллюзией. Если бы Ромина меня любила – разве сбежала бы? Мне нужна сильная женщина, которая сражается за свою любовь. С другой стороны, нежность и хрупкость жены меня всегда завораживала. Чистая, невинная. Неиспорченная.
Сейчас, когда она исчезла, я готов простить что угодно. Даже поцелуй с Абашевым. Увы, слишком поздно понял, что самое главное. Назад не отмотаешь. Ромина исчезла. Не знаю, как у нее получилось без денег и связей буквально раствориться в пространстве.
Я донимал Елену вопросами. Умолял признаться, где моя семья.
– Да откуда мне знать, Оболенский! Что ты ко мне привязался? Поздно спохватился, теперь локти кусай! – жена брата никогда не следила за речью. Всегда резала правду прямо в лицо.
Правда, спустя время, увидев во что я превратился, смягчилась немного:
– Не дала она мне адреса. Вообще ни словечка. За ней подруга приехала, с мужем. Ромина обещала написать, как устроится. И пропала. Ни строчки. Я сама переживаю очень. Что могло случиться? Почему не пишет? Номер поменяла. Жалею, что отпустила ее.
Елена ничем помочь мне не могла. Роберт – тем более. И я пил с каждым днем все больше, топил свою тоску по жене и сына на дне бокала.
– Тебе нужно взять себя в руки. Ты нанял частных детективов. Рано или поздно будет информация, – спокойно говорит Роберт.
– Что изменится, если найду? Она меня никогда не любила.
– Да с чего ты взял?
– Все время мечтала убежать.
– Почему ты ее отпустил? Зачем?
– Слишком много всего навалилось. На тот момент
– Ее найдут, Алекс. Вы поговорите, найдете общий язык. Сейчас главное, чтобы ты к этому времени не превратился окончательно в алкоголика.
Глава 36
– Александр, что происходит? Я не получила ежемесячное содержание на счет, – не теряя ни секунды, заходя в кабинет, произносит моя мать.
– Я занят. Обсудим это позже. У меня сейчас встреча.
– Да что с тобой такое, сын? Ты вообще понимаешь, кто перед тобой?
– Вроде Варвара Оболенская, или ошибаюсь?
– Не паясничай, Алекс!
– Не разговаривай со мной как с ребенком.
– Что с деньгами? Ты хочешь довести меня до сердечного приступа? Этого добиваешься?
– Я решил, что у тебя есть собственные средства, – поднимаю взгляд от бумаг, осознавая неизбежность разговора.
Мать никогда не отступает, все закончится в любом случае конфликтом. Чем быстрее дам ей то что она хочет – то бишь объяснения, тем быстрее смогу вернуться к делам. Их накопилась критическая масса, пока я пытался утопить тоску по своей семье в алкоголе.
Наконец удалось взять себя в руки. Как ни странно, катализатором моего «выздоровления» стал еще один разговор с Еленой, когда они с Робертом заявились в мою квартиру без приглашения. Открыл дверь, голова раскалывалась с похмелья, очень хотелось «послать» родственничков куда подальше. Только малыши, один на руках брата, другой у его жены, остановили меня от грубости. Не смог захлопнуть дверь перед их носом. Впустил в квартиру, выслушал ворчание Елены, как все запущено, бардак ужасный. Столкновение с близнецами, которые по возрасту близки к моему сыну, взбудоражило, добавило еще больше отчаяния и тоски.
– Если тебе так плохо без нее, почему не ищешь? – Елена смягчилась. Навела порядок на кухне, начала готовить суп. Она как танк – если что решила, бесполезно сопротивляться, уверять что я в состоянии вызвать клининг.
– Она сделала свой выбор.
– Ты серьезно?? Ты не оставил ей никакого выбора, Оболенский! Ты хоть понимаешь, что она не хотела уезжать. Но на нее напали, чуть не похитили. Чудом рядом оказался Карим! И не психуй, не смей даже! Я послала Абашева поговорить с ней! Извиниться, и не более того. Он это и собирался сделать, а тут какие-то типы. Карима ранили, потом пришлось зашивать в больнице руку. И все равно, даже боясь, что это ты послал уродов, Ромина поехала к тебе на встречу! А ты с любовницей! Ты сам все уничтожил!
Елену аж трясет от ярости, а я впадаю в ступор.
На Ромину напали? Хотели похитить? Кто посмел даже просто подумать о подобном? В городе все знают мое имя. Никто не рискует проявить неуважение, не говоря уже о подобном?
– Почему ты раньше не сказала? – вскакиваю резко. – Где были твои мозги??
– Мои? Оболенский, ты пил беспробудно! Женой интересовался только будучи мертвецки пьяным, звонил мне, слова не мог внятно произнести! Я… мне кажется я тебе говорила, – хмурится.