Измена. Она его украла
Шрифт:
— Простите, я компенсирую, — сержусь на себя, что такая безрукая стала.
— Таня, прекращайте, — он улыбается. — Этим тарелкам сто лет в обед. Кто сейчас ест из такого совдепа? Родители свезли все это барахло на дачу, чтобы не выбрасывать. Можете еще парочку разгрохать — никто по ним плакать не будет.
Мою совесть он успокоил, но я продолжаю нервничать из-за Влада. Это же придется в суде выступать. Всю грязь эту по-новому раскапывать, на вопросы отвечать. Мой грустный вид не укрылся от зоркого глаза Корсикова.
—
Когда он говорит такие вещи серьезным тоном, я не могу понять — как реагировать. То ли обидеться, то ли улыбнуться.
— Ваш опасный враг под наблюдением, вы — свободны. Чего грустить? — продолжает он рассуждать.
— Все не так просто, как хотелось бы, — отвечаю общими фразами.
— А может, это вы все слишком усложняете?
С такого ракурса на проблему я еще не смотрела.
— И что бы вы делали на моем месте? — спрашиваю, раз уж ему так хочется поговорить.
— Я? — он на минуту задумывается. — Занялся бы собой. Новая работа, новые знакомства. Возможно, даже переехал бы в другой город. Но вам этого не советую.
— Почему?
— Там меня не будет, — серьезно произносит он. И что он этим хотел сказать?? Делаю вид, что пропустила эту фраз мимо ушей.
— Хорошо, так и поступлю, как только закончится следствие и суд.
— Начинайте уже сейчас. Разбирательство может тянуться не один месяц. И хорошо, если не годы.
— Годы?? — я выпадаю в осадок от таких новостей.
— Ну да. А вы думали это так просто — упрятать человека за решетку? — он хмыкает. — Собрать доказательную базу, свести все показания свидетелей. Отстоять свою точку зрения в суде.… Много нюансов.
— Господи, да я поседею к тому времени и …, — запинаюсь, едва не сказав «успею родить».
Корсиков внимательно смотрит на меня. Иногда мне кажется, что у него рентгеновское зрение, и он может считывать мои мысли. Но при этом он молчит и не пытается выпытать, что там за «и». За это я ему благодарна. Пока сама ничего не знаю наверняка, поэтому делиться с кем-либо своими переживаниями не хотелось бы.
— Уже первый час, — Корсиков сверятся с часами. — Давайте отдыхать, Татьяна.
Для меня следователь раскладывает диван, а сам устраивается на раскладушке. В тишине незнакомого места я прислушиваюсь к посторонним звукам, но кроме мерного сопения Корсикова — ничего не улавливаю. Под эти мирные звуки я и проваливаюсь в сон.
Глава 27
Спустя четыре месяца.
— … слушание объявляется оконченным. Суд удаляется для принятия решения.
Я вздыхаю с облегчением. Полоса моего невезения, видимо, подходит к концу, так как наше дело рассмотрели в самые краткие сроки. Как объяснил Корсиков — информация просочилась в прессу,
Кладу руки на живот и прислушиваюсь. Мягкие шевеления отчетливо слышны под ладошкой. Вот и все, мой маленький! Сейчас закроем эту главу и в новую жизнь, с улыбкой! Я жду рождения малыша с нетерпением, ведь он стал для меня смыслом жизни. Родители ради будущего внука продали недвижимость и перебрались ко мне, в город.
Общими усилиями мы купили четырехкомнатную квартиру в спальном районе. Денег от продажи нашей с Юрой квартиры и родительской, хватило на приличное жилье. Все средства, которые нашлись на счетах мужа — временно заморозили. Получить к ним доступ я смогу лишь после того, как завершится судебное расследование. И я даже не представляю — что буду делать с ними. Возможно, пущу на образование ребенка.
В данный момент я даже не хочу думать об этих деньгах. Гораздо приятнее размышлять о будущем, представлять, как окунусь в материнство и заботы о малыше. А еще, о новой работе, которую для себя неожиданно открыла. Пригодился опыт делопроизводителя и грамотное знание русского языка. Пишу статьи сидя дома, в комфорте и тепле. Не сказать, что много платят, но мне хватает. А главное — чувство удовлетворения, которое получаю от качественно проделанной работы.
Через час всех повторно приглашают в зал для оглашения приговора. Я стараюсь держаться как можно дальше от клетушки с Владом. От одного его вида мне становится тошно и бросает в жар.
В те редкие встречи, когда мы сталкивались в здании суда, он прожигал меня ненавидящим взглядом. А в этот раз — заметил животик. Шагнул вплотную к стеклу, за которым размещалось место подсудимого. А я инстинктивно прикрылась руками. Это только мой ребенок и никому его не отдам!
— Встать! Суд идет.
Зачитывают статьи, по которым судят Владислава, и, как финальный штрих — звучит приговор.
— … приговаривается к двенадцати годам лишения свободы в колонии общего режима, с лишением права заниматься юридической деятельностью в течение трех лет с момента погашения задолженности….
Дальше я не слушаю, откинувшись на спинку стула. Свершилось правосудие. Отныне я защищена на долгие годы от преследований со стороны Влада. Страх постепенно отпускает меня и на душе становится легче.
Пропускаю мимо ушей всю юридическую возню и вздрагиваю, когда Максим Александрович трогает за плечо.
— Таня, поздравляю! Все закончилось — можете выдыхать.
— Спасибо. И вас поздравляю! Без вашего участия не удалось бы так быстро и гладко довести дело до суда. Не представляю, чтобы делала без вас!
— А давайте-ка мы это дело отметим! Что вы думаете о порции мороженого где-нибудь на лавочке в сквере? — Корсиков как всегда серьезен, только глаза смотрят тепло и с улыбкой.