Измена. Право на обман

Арская Арина

— Прости меня! Прости! Прости!

— Вы меня разлюбите! Бросите!

— Не говори так, — хрипло шепчу я и прижимаю Дениса к себе, — никто тебя не бросит и не разлюбит.

Воет в грудь, и я сам хочу кричать. Хочу самому себе пальцы переломать, избить битой и от души отпинать. Заскучал я! Поставил себя выше сына, который испытывает дикий страх перед будущим! И да, я предал сына, ведь не подумал о том, что мой эгоизм будет стоить ему семьи. И предал будущего ребенка…

Рыцарь побеждает дракона и спасает принцессу, а в моих руках всхлипывает маленький мальчик. Кто его спасет? Кто его защитит от отвратительной реальности, в которой

родной отец может быть чудовищем? Как я мог тяготиться своим ребенком, отвернуться от любимой жены и откуда во мне проснулась пренебрежение к уюту?

Денис затихает, сквозь дремоту едва слышно всхлипывает, и я покачиваюсь из стороны в сторону. Я уничтожил свою жизнь и жизни родных людей собственными руками.

Осторожно поднимаюсь вместе с Денисом, и отношу его в детскую. Укладываю в кровать, накрываю одеялом и неизвестно сколько времени сижу, вслушиваясь в его дыхание. Вот бы заснуть и проснуться в прошлом. Поднимаюсь на ноги, поправляю одеяло на груди спящего Дениса и выхожу.

Хожу кругам по гостиной с телефоном в руке. Сажусь на диван, а затем вновь кружу и кружу. Замираю у окна и прикладываю телефон к уху. Несколько гудков, и я вздрагиваю от тихого и тусклого голоса Евы:

— Я уже думала самой тебе звонить. У вас все в порядке?

Глава 38. Я хочу понять

Я на кухне. Передо мной чашка остывшего чая. Сидела и ждала звонка от Саши, гипнотизируя темные чаинки на дне. Я порывалась несколько раз позвонить ему и узнать, как там Денис, но сдерживала себя. Не надо быть наседкой. Саша — его отец и я не должна так нервничать, когда наш сын у него.

— Саш, — говорю я, испугавшись его молчания, — Денис в порядке?

— Он немного поплакал. Сейчас спит, — сипло отзывается Саша. — Ева…

— Да?

— Я люблю тебя… — голос Саши дрожит надрывной хрипотцой. — Люблю…

По щеке катится едкая слеза.

— Саш, не надо… Мы должны жить дальше, — прерывистым шепотом отвечаю я. — Я не знаю как, но… время научит…

— И чему оно научит?

— Я не знаю. Чему-нибудь да научит, — закрываю глаза. — Оно уже учит. И тебя, и меня, и Дениса. Спокойной ночи, Саш.

— Не бросай трубку, — голос Саши вспыхивает отчаянием. — Прошу, Ева… Поговори со мной еще немного…

И я почему-то не обрываю звонок. Я не могу это сделать. Я застыла за столом каменным изваянием, в груди которого сердце истекает кровью.

— Я встретила сегодня Аню, — мертвым голосом говорю я. — Она коснулась некоторых подробностей ваших встреч… Ты все еще хочешь говорить?

— Да…

— Ты спать с ней начал не сразу, пусть и назначал встречи, и не все они заканчивались физическим контактом, — провожу пальцем по краю чашки. — Почему?

— Как только я пошел в разнос, все и вскрылось… — вздыхает Саша.

— Я не об этом спрашивала.

— Ну… — голос Саши и блеклый. — Это был новый опыт… Меня как-то обходили стороной такие женщины, Ева. Либо я их не замечал, а тут на меня выпрыгнула молодая девчонка, которая чуть ли не в открытую мне себя предложила. Это в первый момент обескураживает, возмущает и во мне проснулось желание проверить на прочность ее решительность. Я не мог поверить, что милая девочка готова ради денег… Я назначил встречу и ждал, что она не придет…

— Ты хотел ее воспитать?

— Да. Эгоистичное желание поучить глупую девку жизни и вызвать в ней стыд, — хмыкает Саша. — При первой встречи я ей обрисовал все условия. Без прикрас, чтобы достучаться…

—

Что ты ей сказал? — делаю глоток чая.

— Что она девочка для отдыха, что она будет делать все, что я пожелаю, и ее мнение не учитывается. И чтобы она не питала иллюзий. У меня к ней нет уважения, и она всего лишь игрушка, которую я беру на прокат. Потребовал справки, пояснил, что никаких больше мужиков на стороне и чтобы ни одного опоздания, — голос Саши равнодушный. — Сказал, что деньги она будет получать у меня наличкой. И это мое решение в первую очередь было продиктовано моим стремлением унизить Аню еще больше и встряхнуть ее. Наличными платят проститутке. И ее ничего не смутило, пусть глаза потупила для приличия.

— И все это тебя завело?

— Да, Ева. И как-то иначе, чем прежде, — отвечает Саша. — И проверял я не только Аню на прочность, но и себя. Это было больше не физическое возбуждение, а более глубокое. Я почувствовал власть. Я говорил, в чем ей быть, как краситься, как укладывать волосы и даже, как сидеть при разговоре со мной, и только потом… в какой-то момент я позволил себе зайти дальше, но постоянно ловил себя на мысли, что я бы хотел видеть на месте Ани тебя, но отгонял от себя этот изврат. И я не мог поднять с тобой тему, чего конкретно мне не хватает, потому что… Это бы обидело тебя… Как я мог сказать матери своего сына, женщине, которую уважаю и люблю, что хочу видеть в ней шлюху хотя бы на пару часов? Ты бы меня поняла? Ты бы согласилась раз в неделю приходить в отель, будто проститутка, быть моей безотказной и распущенной девкой?

— Я не знаю… — блекло и тихо отвечаю я.

— И как бы я тебе это сказал? И что бы ты почувствовала после этого разговора? И ведь я сам этого о себе не знал, чтобы все это сформулировать, Ева. Во мне есть грязь, и долгие годы я ее игнорировал, давил в себе эту темную сторону, не желая признать ее в себе, ведь во мне есть и другие желания и чувства, на которые я делал ставку. На желание семьи, на привязанность к тебе и к сыну, и я хотел быть хорошим мужем, отцом, но незаметно эта тень отравила меня. Это противоречие, Ева. Не может приличный и любящий муж желать унижать жену даже в оговоренной игре на несколько часов один раз в неделю, а вот девку, которая жаждет денег, да. Ведь я для нее не муж, не партнер, а источник бабла. И дело не в поцелуях и котлетах, все куда хуже.

— Сделай это сейчас, — сдавленно шепчу я.

— Что? — недоуменно спрашивает Саша.

— Унизь меня. Скажи то, что бы сказал Ане, — сжимаю кулак. — Но чтобы Денис не услышал.

— Ева…

— Сделай это. Я должна понять.

Молчание, щелчок замка, и вновь тишина.

— Саша?

— Чего тебе от меня надо? — голос у Саши пренебрежительный и холодный. — Что ты хочешь от меня услышать?

— Не поняла… — медленно моргаю я.

— Что ты там мямлишь?

На секунду опешив от презрительного тона Саши, я сглатываю и возмущенно рявкаю:

— Ты какого черта так со мной разговариваешь.

— Рот закрой, — с ненавистью чеканит Саша. — И сними трусы.

Меня всю передергивает от его слов, лицо корежит гримаса острого негодования и я хочу бросить телефон в стену. И если бы я даже сняла трусы, то заявилась к Саше и затолкала бы их ему в глотку.

— Ну? — голос Саши опят уставший.

— У меня нет слов, — сипло отзываюсь я. — Я… Саш… А ты… Ты…

— Да, Ева, я завелся…

— Серьезно?

— Да.

Я минуту обескураженно молчу, а затем тихо говорю: