Измена. Проиграть любовь
Шрифт:
Мне пора к психологу!
– Кира? Ты в порядке?
– Вроде того, – разворот, вежливая улыбка и я возвращаюсь за стол.
Глава 38
Мы всё же обмениваемся номерами телефонов. И каждый вечер устраиваем чаепитие. Чаще с Сашкой, но если я учусь – без.
Статья оказывается написана и, в целом, Олег доволен. Он не говорит об этом, в отличие от оказавшегося на почте контракта с пометкой «Вне штата. Пока». В остальном
На удивление, меньше всего проблем с Кириллом – всё наше общение сводится к переписке по поводу покупки квартиры, причём, именно он сбрасывает мне самые приличные варианты со знаком вопроса в тексте сообщения. Идут дни, приближается дата первого заседания и…
… ничего не происходит.
Обычный районный суд от показанного в голливудских фильмах отличается настолько, что в первое мгновение я теряюсь, но Михаил Германович вовремя направляет меня к нужному месту. Истец, ответчик, юристы с обеих сторон, копии и оригиналы документов. И Кирилл, ни разу не взглянувший в мою сторону.
Вадим в курсе, что сегодня я на суде и не звонит с привычным уже приглашением, а я не в том настроении, чтобы устраивать дружеские посиделки – я погружаюсь в тему будущей статьи и пропадаю для всего мира.
Вторник и снова высшая математика. Экзамен через неделю и сильно сомневаюсь, что судьба снова подарит мне автомат, а, значит, пересдача. И самое время нанимать настоящего репетитора. Преподавателя ещё нет и я бездумно рисую узоры на последнем листке в тетради, пока не вскидываюсь от плохого предчувствия.
Мне не нравится выражение лица входящего в аудиторию Хоффмана так же, как и весь его помятый вид. Всё это время он звонил, но я не брала трубку, надеясь, что так до него дойдёт быстрее. Единственный раз, когда я ответила, мы поругались, если так можно назвать его тяжёлое молчание, пока я по пунктам объясняла, почему наше совместное будущее нельзя назвать счастливым.
– Кира! – и я рада бы сделать вид, что это не меня, но Хоффман не оставляет выбора, подходя вплотную.
– Гриша? – томно зовёт кто-то из потока, но на это не обращаем внимания ни он, ни я.
Хоффман выглядит неважно – на подбородке щетина и мне бы усовеститься, но наши с ним планы на жизнь расходятся так, что не сдвинешь.
– Нам нужно поговорить.
Мне нет смысла оглядываться, я итак знаю, что все поглощены намечающимся цирком. Многие видели, что между нами что-то происходит, но никто не знал подробностей, а тут такой случай, что просто бери телефон и снимай.
– Нам не о чем разговаривать, Хоффман, – я стараюсь говорить негромко, но какая разница, если всё внимание потока – у нас.
– Ошибаешься, Кира, – он удерживает меня за запястье, когда
Миша Орлов напрягается, я вижу его краем глаза, как и Пашу, пробирающегося к нам, но пока не происходит ничего криминального.
– Собираешься поделиться своими проблемами со всеми? – насмешка должна была привести его в чувство, но бесполезно.
Я чертовски ошиблась! Надо было плюнуть на гордость и встретиться с ним лично ещё тогда, после встречи с его отцом. Попытаться донести свою точку зрения не по телефону, а глядя прямо в разноцветные глаза. Убеждая не смыслом, а собственной уверенностью в отсутствии общего будущего.
– Плевать! – зло выдыхает он и притягивает меня к своей груди. Одним этим подтверждая все гуляющие по университету слухи. Кретин! Мне было его жалко? Больше – нет. – Соглашайся, Кира! Просто скажи да.
Всеобщий сериальный выдох подтверждает, что завтра половина города будет знать о сегодняшней сцене. И это взрослые люди! Вообще не скрывающие своего интереса.
– Иди к демонам, Хоффман! – я смеюсь ему в лицо.
Решил припереть меня к стенке? Так я свободная, практически разведённая женщина и не стану больше играть по чужим правилам!
– Ты серьёзно считаешь, что ты – мечта любой? В этой аудитории – может быть, – моя насмешка хорошо бьёт по дёрнувшимся студенткам, теперь смотрящим на меня исключительно ненавидящими взглядами, – возможно, даже за её пределами, но я в это число не вхожу! Я никогда за тебя не выйду.
Кажется, кому-то плохо, но мы сейчас поглощены друг другом.
– Ты с ним не останешься! – яростно цедит он.
– Но и с тобой не буду! – я вырываю запястье и успеваю заметить Глебова, опирающегося на кафедру со скрещенными на груди руками, до того, как Хоффман сходит с ума.
Рывок, и я снова прижата к его груди.
Мгновение, и он яростно целует меня на глазах у всего потока!
Я обещала сломать ему нос, но он предусмотрительно завёл мои запястье за спину и удерживает их своей рукой. Другая – у меня на затылке – не позволяет увернуться.
Большинство – в глубоком трансе от происходящего. Никто не ожидал такого от, сдержанного по сути, любимца публики. Да даже я не ожидала, хотя он позволил мне заглянуть куда дальше внешней привлекательной оболочки.
Удар коленом в пах заставляет его согнуться, выпустив мои руки, но сегодня я в юбке, а это не самый лучший для этого приёма наряд. И Хоффман выпрямляется, на свою беду, потому что я – в бешенстве, и мой кулак врезается ему в нос. Раздаётся характерный хруст сломанной кости. По аудитории разносится визг нескольких голосов, но мне плевать.
Я стою перед ним, зажимающим нос с текущей по рубашке кровью.
– Я никогда не бросаюсь обещаниями, Хоффман!
– Хоффман, медпункт этажом ниже, по коридору налево, – ленивый голос Ильи Глебовича заставляет панически замереть весь поток.