Измена. Простить или отомстить
Шрифт:
— Через час, у меня репетиция, — отозвалась.
Давид сощурился. Посидел немного, продолжая сверлить меня взглядом.
И раньше я сдавалась, когда он смотрит вот так. Неотрывно, приоткрыв пухлые губы. Сразу и про музыку забывала, и про всё остальное.
Но больше его взгляд не действует.
— Может, поужинаем сначала? Что ты приготовила? — миролюбиво спросил Давид и бросил галстук на покрывало.
— Ничего.
— Никакой еды? — поразился муж и посмотрел в коридор.
—
Я играю.
Он сидит. Переваривает.
Снова отвернулась, чтобы не смущаться.
Все-таки это очень сложно. Кажется, мне на экзаменах проще было, там я только боялась. А здесь хочется побить мужа скрипкой, до синяков, так разукрасить это брутальное лицо, чтобы никакие пластические операции не спасли.
Ушла в мысли. И не заметила, как Давид приблизился. Ощутила его дыхание на шее, когда муж наклонился ко мне.
И выдернул из рук скрипку.
— Отдай, — машинально потянулась к нему.
— Какого дьявола, Лиля? — сверкнул глазами Давид. Убрал скрипку за спину. Шумно выдохнул. И приказал. — Встала и вышла.
Хлопнула ресницами.
В таком тоне муж со мной никогда не разговаривал. И теперь тоже не имеет права.
— Ну? — откинулась на спинку стула. Сложила руки на груди. Глянула на него снизу вверх.
Он смотрит на меня с интересом, так, будто видит впервые. Скрипку держит за спиной. И слегка улыбается.
— Я телефон потерял, — негромко сказал Давид. — Сегодня, на работе. Не находила?
— За своим телефоном следи сам.
— А за тобой? — муж наклонился к моему лицу, и я невольно вжалась спиной в спинку стула. Давид молча изучает меня, открытую шею в вырезе блузки, он словно следы другого мужчины ищет на мне. Муж хрипло спросил. — С кем ты провела ночь?
— У подруги, — шепнула. — Я же рассказывала.
— Может, номер подруги дашь? Позвоню, поблагодарю. Что приютила мою девочку.
— Ты же телефон потерял, не получится.
— М-м-м. А почему ужин сегодня не приготовила?
— Вре-ме-ни нет, — произнесла по слогам.
Смотрим друг на друга, и это война. Знаю — он до последнего будет биться и врать.
— Что происходит, Лиля? — его взгляд скользнул на мои губы.
От волнения почти не дышу.
— Вечером в ресторане будут важные люди. Мне репетировать надо. Скрипку верни, — попросила.
— То есть не скажешь, в чем дело?
— Давид. Ты мешаешь. Представляю, если бы я тебе не давала оперировать. Стояла над душой. И как маленькая просила ужин.
Давид помолчал. Выпрямился.
И вдруг шандарахнул инструментом по столу.
Вздрогнула от этого грохота и зажмурилась на секунду, а когда открыла глаза — муж, размахивая от злости руками, вышел из спальни.
Дурак!
Посидела,
Осторожно взяла скрипку, осмотрела ее и с облегчением выдохнула.
Он ведь сломать ее мог. Просто бесстыдник, не смеет он злиться, это ж совсем бессовестным надо быть, чтобы скандалы мне закатывать.
С двойным усердием начала играть.
И спустя пять минут Давид пулей вылетел из квартиры.
Хмыкнула.
Быстро ты из себя вышел, дорогой.
А ведь это всего лишь начало.
Посмотрела на часы, отложила скрипку и поднялась.
Мне тоже пора.
На встречу с Вероникой.
До ресторана доехала быстро, столик заняла заранее. Заказала кофе и набрала номер Максима.
— Удалось что-то узнать? — спросила, когда Марков снял трубку. Обернулась на хлопнувшую дверь.
Не Вероника.
Господи.
До сих пор не верится, что моя жизнь так резко изменилась, месяц назад я была уверена, что у меня крепкий счастливый брак, а сегодня я сижу в ресторане и жду любовницу мужа.
— Лиль, есть кое-что, — сказал на том конце Макс. — Могу скинуть тебе. Но читать не советую.
— Почему? — подула на чашку с кофе. — Я ко всему готова.
— Там переписки с Настей.
— То, что она всё Давиду рассказывала? — хмыкнула. — Так я знаю. Что там, они меня обсуждали? Или Настя говорила ему, что…
Осеклась, вспомнив тот вечер, когда я приехала к подруге за поддержкой. В спальне к кровати был шарф привязан. А Настя хвалилась, что у нее появился мужчина.
И между ними такая африканская страсть, что мне и не снилось.
Неужели…
— Настя тоже его любовница? — выдохнула и закусила губу.
По молчанию Макса поняла, что права.
Хотела кофе отпить, но не удержала чашку дрожащими пальцами, она рухнула на пол и покатилась, оставляя за собой лужу капучино.
Рассеянно глянула на официанта, что побежал исправлять беспорядок и прикрыла ладонью глаза.
Боже, Давид, что же ты творишь.
— Твой муж — непроходимый кобель, — сказал в трубку Макс.
— И сволочь, — шепнула.
— И это тоже.
— Мерзавец…
— Лиль, мне приехать?
— Нет, я сейчас, — встрепенулась, когда рядом с моим столиком простучали каблуки. Подняла голову. И наткнулась на знакомое лицо.
Да, это самая женщина, что тогда спрашивала у Давида, как здоровье его мамы.
Вероника.
— Я перезвоню, — пообещала и сбросила вызов. Показала на стул напротив. — Привет. Вероника? Присаживайся. Можно на «ты»? Все-таки, не чужие люди, — усмехнулась. — Ты же знаешь, кто я? — дождалась ее настороженного кивка. И продолжила. — В общем, есть к тебе дело.