Измена. Развод отменяется!
Шрифт:
У него уже прожита большая часть жизни и циничный опыт, привычки вести разбитную жизнь — словно толстый панцирь, который нелегко пробить.
Тем временем мы приехали.
Монах провожает меня до квартиры, в которой мы сейчас живем с Ефимом.
Я открываю дверь своим ключом, вхожу и сразу же понимаю, что мне здесь не место.
Стоит спертый запах спиртного…
Выскакиваю назад: в такую тошниловку я ни ногой! А еще там что-то звякает в одной из комнат.
— Там
Монах мгновенно преображается в лице и скользит в квартиру с угрюмо-зверским выражением.
На ходу достает пушку.
— Стой здесь, — командует. — Услышишь пальбу — беги!
Спасибо, я и так догадалась…
Да что же это такое? Уже домой зайти нельзя… За чистым платьишком!
Глава 29
Лида
Стою в подъезде, прислушиваюсь.
Неожиданно по ушам бьет оглушительным хлопком, в котором я узнаю звук выстрела. Чуть в трусики не описалась от страха! Сердце, екнув, подкатывает к горлу.
Стены, двери квартиры напротив — все размазывается жутким пятном, а в мыслях только одно — бежать!
Бежать, но ноги стали будто ватные, мозги — как кисель, только сердце трепыхается и мчится куда-то.
Оно мчится, а я стою, стою, теряя драгоценные секунды, но потом, содрав себя с места, бегу, задыхаясь.
Успеваю выскочить к лифту и отдать богу душу, пока двери открываются.
Потом вниз — мучительно долго!
Выскакиваю, ослепнув, и сразу же влетаю во что-то мягкое и шуршащее, отскакиваю в сторону, услышав окрик.
— Блядь, Лида! Ты какого скачешь тут?
Рывок в противоположном направлении, и меня прижимает к твердому, жилистому телу.
Загребущие руки стискивают крепко-крепко.
— Е… Е.. Фим? — выдыхаю с трудом в загорелую шею, с толстой цепью.
— Кого-то другого ждала?
— А там… не ты? Там… Стреляли!
— Стреляли?
Ворон отстраняется, посмотрев мне в лицо. Одна ладонь перемещается на мой затылок, пальцы заползают в мои волосы, поддерживая голову.
— Кто? Где? — спрашивает четко.
— В квартире. Я с Монахом приехала. Там воняет и кто-то шарахается. Монах сказал, буду стрелять, беги. Я… побежала.
Глаза Ворона становятся все больше и больше.
— Блядь, — выдыхает. — Это нехорошо. Так… Здесь будь, ага? Я сейчас метнусь и гляну, че как. Стоп… Лучше к водиле, бля. Нет, я сегодня один. Так, стоп…
— Я одна не останусь! — психую. — Что за жизнь такая?! Я всего лишь хотела переодеться!
— Переоденешься. Зуб даю. Так. Вот… Выйди во двор, а? Мишку потискай…
— Какого мишку? Ты что несешь?
— Мишку… Панду. Мне сказали, они в тренде.
Нагнувшись, поднимает огромного панду в шуршащей упаковке и протягивает мне здоровую игрушку.
Я пячусь назад, прикрыв рот пальцами в немом удивлении.
— Мне скоро сорок, Ефим. Какие нафиг плюшевые игрушки ростом в два метра? Я тебе девочка, что ли?
— Значит, выкинь, мля. Че ты мне на ровном месте мозги делаешь? — злится. — Как могу, так и… Короче, нахуй панду. Иди во двор воздухом дышать и ногами топать. Прогулки беременным полезны!
Тянет мою руку к себе с часами.
— Десять тыщ шагов находила сегодня? Нет? Вот и… Иди! — пыхтит. — Десяточка — это минимум для поддержания формы. У тебя даже четверти нет, а время уже за обед перевалило.
Развернув лицом к двери, отвешивает шлепок по заднице, потом, матюкнувшись, ту же задницу гладит.
— Совсем обалдел?!
— Лида, я тебя по-хорошему и по-умному… Да как с тобой еще обращаться?! — зыркает.
Вроде и зол, и в то же время сдерживается.
Я оборачиваюсь, и мы зависаем, столкнувшись взглядами.
Пялимся друг на друга, как на экзотические фрукты, с которыми не поймешь, как лучше поступить — то ли рискнуть попробовать, то ли лучше оставить попытки, чтобы не отравиться, потому что вид у этого фрукта больно пугающий.
Выдыхаю.
Включи мозги, Лида.
Факт, что этот мужлан — папаша твоего ребенка, не сотрется и никуда не денется. И надо с ним как-то контактировать…
Поэтому я заставляю себя шагнуть вперед и, прижав ладонь к колючей щеке, целую Ефима в другую.
— В общем, я рада, что ты жив. Остальное обсудим позднее. Хорошо?
Кивает сухо, вид ошарашенный. Потом, будто спохватившись, крепко обхватывает за затылок и выдает мне в губы.
— Поцелуй нормально.
— Только если отказную от ребенка писать не заставишь! — требую.
Глава 30
Лида
— Охренеть ты шустрая баба…. — прищелкивает Ворон языком. — Ты на аборт хотела! А теперь переобулась, что ли?
— В себя пришла! — воздух между нашими губами вибрирует. — А ты сам давно ли отцом захотел стать?
— Тоже, считай… очухался… — продолжает смотреть настороженно.
— Поздравляю.
— Так что, целовать будешь?
— После твоих шмар? Только в щечку! — протестую.
Но Ефим сам меня порывисто клеймит своим горячим ртом и стискивает ручищей за задницу, подтолкнув к себе.
— Обсудим все. Поняла? Давай без выкрутасов попробуем? — дышит часто. — Я буду стараться, но и ты… не подведи.