Измена. Счастье в подарок
Шрифт:
— Да, — твердо кивает Артем.
— Региночка, а что тебя удивляет? — тут же вмешивается в этот разговор моя бабушка. — Артем соскучился за Миланочкой. Вот и приехал. Я так за вас рада, детки!
Молча ем, а самой становится грустно. Артем замечает мое состояние и наклоняется к моему уху:
— Мое предложение в силе.
— Твое предложение?
— Да, — кивает он. — По поводу того, чтобы ты поехала со мной.
Моя бабушка с интересом прислушивается к нашему приглушенному разговору,
— Артем, это ты Миланочку зовешь с собой в командировку?
— Да, — кивает мой муж.
— Ну как же она поедет? Ей через неделю уезжать в Женеву на конкурс. Поэтому надо усиленно готовиться все это время. И так она по ночам репетирует и по выходным. Да и на работе, когда окошки появляются между уроками…
Рука на моей пояснице замирает. Мой муж каменеет и медленно переводит взгляд на меня…
60
Милана
Готова провалиться сквозь землю. Надо было не трусить, а раньше поговорить об этом со своим мужем. Но просто в последнее время все так… по-другому, что я не хотела расшатывать это хрупкое счастье, не хотела сбивать эти шаги к примирению…
— После завтрака поговорим, — тихо говорю ему.
И он коротко кивает и продолжает вести спокойную беседу за столом. Опять поглаживает меня по пояснице. Как будто ничего и не произошло…
Под конец завтрака у Артема оживает мобильный. Он извиняется и выходит из столовой. Потом возвращается собранный и серьезный.
— Надо срочно уезжать, — коротко сообщает.
Подходит ко мне, оставляет на губах быстрый поцелуй:
— Проводишь меня?
Киваю и поспешно выхожу из-за стола.
Только оказываемся в коридоре, я сразу же возвращаюсь к теме, которую мы должны были обсудить:
— Артем, по поводу Женевы…
Он резко останавливается и поворачивается, приподнимает пальцами мой подбородок и несколько мгновений серьезно рассматривает мое лицо:
— Сейчас нет времени детально все обсуждать. Поэтому спрашиваю коротко: ты хочешь поехать?
Киваю:
— Хочу.
— Тогда езжай. Но при одном условии…
— Каком? — спрашиваю, а сама не могу поверить, что мой муж так спокойно воспринял эту новость.
— Охрана поедет с тобой.
Пару секунд молча смотрю на него. Без охраны живется очень хорошо. Можно дышать спокойно, не смущаться каждый раз, что я хожу под конвоем… Но я понимаю просьбу моего мужа.
— Это твоя безопасность, — серьезно говорит Артем. — Мне так будет спокойнее. Обещаю, охрана не будет ходить за тобой по пятам. Проверят номер, будут держаться на существенном расстоянии.
— Хорошо, — соглашаюсь.
И так и продолжаю удивленно таращиться на
Он мягко ухватывает меня за талию и притягивает к себе. Прижимает меня к своему телу, скользит руками. Затаиваю дыхание и чувствую, что по телу прокатывает мелкая дрожь.
Кажется, что последние ночи, проведенные вместе, разбудили во мне какой-то вулкан, который дремал. И теперь я дрожу от каждого прикосновения мужа. Все тело горит, а внизу живота начинает пульсировать.
Он зарывается пальцами в моих волосах и настойчиво притягивает меня к себе. Целует так, что в глазах темнеет, колени дрожат, ноги подкашиваются… Я думала, что так не бывает. Но бывает…
Вздрагиваю, когда совсем рядом слышу:
— Кхм, кхм…
Распахиваю глаза и вижу маму, насуплено смотрящую на нас.
— Извините, что отвлекаю, — сухо говорит мама, недобро поглядывая на моего мужа. — Милана, звонили из клиники. Твой отец попросил, чтобы я приехала. Хочет что-то сказать. Поэтому я… поеду сегодня с тобой.
— Хорошо, мам, — киваю ей.
А сама чувствую, что мои щеки пылают, как будто меня застали за чем-то постыдным.
— Мы ничего плохого не делали, — хрипло шепчет мне на ухо мой муж, едва заметно усмехаясь. — Нет причин так краснеть, дорогая.
Нет причин, но ничего не могу с собой поделать.
Провожаю его к машине. На прощание опять целуемся, и он уезжает.
Чувствую странное счастье. Хрупкое, робкое, но счастье… Может это и глупо, но лучше рискнуть, чем отказаться от всего, а потом жалеть…
Через два часа мы с мамой уже входит в палату к папе. Ему лучше, хотя период восстановления еще долгий.
— Здравствуй, доченька, — тихо говорит он. — Здравствуй, Регина.
Здороваюсь с папой. Мама коротко кивает.
— Зачем звал? — она переходит сразу к делу.
Папа несколько мгновений молчит, видимо, собираясь с силами, а потом тихо говорит:
— Прости меня, идиота. Я натворил столько всего.
— Ты думаешь, что твое «прости» хоть что-то исправит? — раздраженно спрашивает мама.
— Ничего не исправит, — соглашается отец. — Но я искренне раскаиваюсь.
Мама недовольно фыркает и отводит взгляд в сторону.
Знаю, что она его еще долго не сможет простить. А может и никогда.
— Я хочу хоть что-то исправить, — тихо говорит папа.
— Да как ты исправишь? — восклицает мама.
— У меня есть деньги. Они, конечно, не возместят всего, что я натворил, но… — сглатывает и продолжает. — Но хоть какая-то компенсация…
— Деньги? Да ты издеваешься?! Ворованные? Или выигранные в грязном казино? Да нас за твои деньги прибьют!