Измена. Спустя годы. Бывший, ты не купишь меня!
Шрифт:
И я рвусь из его рук, чуть не сдирая кожу с запястий.
– Убирайся! – рычу я. – Не смей! Я не хочу!
– Хочешь, – усиливает он нажим пальцев на клитор.
И я понимаю, что сейчас кончу, кончу от его рук, глядя этому демону в глаза, и что пути назад не будет… И кричу, лишая себя пика:
– Нет!!!
Слышу, как открывается дверь спальни Паши. Этот звук частично отрезвляет меня.
– Там мой сын, он сейчас… – шепчу сорванным горлом.
Манкиров останавливается. Медленно отпускает мои руки, разглядывая лицо. Я чувствую жар на щеках, груди, но куда больше – в налитом,
Хлопает дверь ванной. Похоже, Паша не слышал моих стонов и криков, а просто пошел в туалет. Сквозь мысленные проклятия, сквозь желание продолжить благодарю небеса.
– Аля. – Голос обманчиво-бархатный, опасный. Манкиров берет мою руку и беззастенчиво кладет себе на ширинку, так что я сразу ощущаю, как он возбуждён, и со стыдом вспоминаю немаленький размер, который не всегда могла и вместить-то с первого раза. – Кричишь, надеясь, что я побоюсь ребёнка. Чувствуешь? Так хорошие девочки не ведут себя, Аля.
– Я тебе не хорошая девочка, – выхватываю горящую руку. – Подонок.
– Не хочешь, значит, – тянет мужчина, а я слышу, как тяжело его дыхание. – Вся промокла, ждёшь моей помощи, но играешь в невинность. Брось.
– Я не хочу твоей помощи! – Черпаю силы в собственной злости. – Только чтобы ушёл! Я изменилась, это раньше я готова была ради твоих… тебя на все! Сейчас мне мерзко! Я ненавижу тебя!
Он смотрит на меня. В темноте мерцают белки глаз, влажные зубы. Я ощущаю вкус его слюны у себя во рту.
– Твой выбор, – наконец пожимает Манкиров плечами. Он поднимается, как ни в чем не бывало оправляет воротник, идеальный, как всегда. – Ты будешь умолять меня, Аля.
И выходит, не прощаясь.
7. Под крылом "Зевса"
Следующие три дня проходят одним махом, словно во сне.
Каждую полночь на мой сбербанковский счёт падает одна и та же сумма – пятьдесят тысяч рублей.
Манкиров у меня больше не появляется, не связывается со мной, не звонит, ничего не передаёт. Только в первый день мне от его имени предлагают выбор: устроить Пашу в местную школу, где в первом классе всего два ученика и ведётся постоянная онлайн-трансляция из класса, которую я могу посмотреть прямо из номера – или возить его в его старую школу.
Я выбираю первое, жду подвоха, но подвоха, кажется, нет. Милая женщина средних лет возится с Пашей и Аней, чудесной и немного избалованной светловолосой девчушкой, как с родными детьми, а я в любой момент могу зайти в просторное и красочное помещение класса, а могу включить «школьный» канал на громадной плазме в гостиной и с трёх ракурсов наблюдать, как мой ангелочек выводит красивые буквы в прописях.
Мы завтракаем, обедаем и ужинаем в одном из шести ресторанов, где бесплатно можем заказать все, что угодно. Отношение к нам – как к почётным гостям, стоит только показать ключ от номера. Персонал приветлив, будто я плачу десятки тысяч, а не живу здесь… в качестве кого?
Обо мне все забыли, я никому не нужна. Манкирову не до меня. Хорошо. Когда он вспомнит, может, пройдет уже
И трудовую у меня не забрали. Правда, я же подписала договор…
К вечеру второго дня я немного расслабляюсь: даже если бы мне не заплатили за это время, я в безопасности, тепле и сытости, и мальчик мой тоже.
Но как бы я ни старалась относиться к ситуации прагматично, я не могу. Меня гложет, что я пользуюсь благами, которые с барского плеча отвалил мне этот подонок, и ничего не делаю, чтобы их оправдать. Ведь спать с ним я в любом случае не буду, что бы он ни думал.
Я не продаюсь.
И не хочу я сидеть на месте, пока Паша в школе.
.
.
Управляющие «Зевса» выслушивают мои путаные объяснения с некоторой толикой удивления. Переглядываются, мол, что этой дуре не сидится спокойно. В их изумлении я вижу ясно: меня считают содержанткой хозяина комплекса, а содержантки обычно не ведут себя так, не предлагают помощь и тем более не просят работы.
Стараюсь не думать, сколько таких они повидали в этом элитном комплексе. Отчего-то мне становится неприятно, когда я думаю, как Манкиров говорит обо мне «еще одна».
Нина Вислаевна, старший менеджер, при мне звонит своему начальнику. Я слышу – и сердце предательски замирает, – резкий ответ Манкирова: «как угодно, меня с этим не беспокоить».
Нина Вислаевна кладет трубку и долго смотрит на меня.
– Алина, – мягко, почти по-матерински говорит эта милая женщина. – Вам не обязательно работать, хоть это и вызывает лично у меня уважение.
– Не соглашусь, – возражаю я. – Я подписала контракт, – умалчиваю, что каждый день получаю зарплату, хоть она и приходит от «Зевса», а не лично от Манкирова. – И к тому же не привыкла ничего не делать. Пашеньку обучают почти индивидуально, нас кормят в лучших ресторанах, мы живём в чудесном доме. Почему бы вам не дать мне заданий? По образованию я искусствовед, доучивалась на декоратора. Но я могу работать официанткой или ещё кем-то таким, у меня есть опыт. Просто скажите, кто сейчас нужен.
– Штат полностью укомплектован, – смотрит поверх очков Нина Вислаевна. – Но я предлагаю вам создать дизайн-проект внутренней отделки новых домов. Подходите сюда через пару часов, познакомлю вас с ответственным декоратором. Он рассматривает проекты четырех фирм, но думаю, с удовольствием посмотрит и ваш. Даст вам доступ в базы материалов. Сроки тоже можно уточнить у него. Этого более чем достаточно.
Это невероятно интересно, и я понимаю, что с удовольствием займусь работой своей мечты – но так же и понимаю, что от меня хотят отделаться.
– Спасибо, я с радостью, – улыбаюсь в ответ, решая, что сделаю проект так быстро, как смогу, а потом приду требовать новое задание. – В четыре?
– В четыре, – кивает женщина.
И тут в дверь кабинета раздается энергичный, быстрый, я бы даже сказала, панический стук.
– Нина Вислаевна, – отчитывается один из портье. – Одна из клиенток утверждает, что учительница ударила ее ребенка. Грозит, что все тут на уши поднимет. Вы знаете, о ком я. Ее муж, – понижает голос, глядя на меня, но Нина Вислаевна кивает. – …Ирлиев.