Измена. Твоя не единственная

Мартова Марина Владимировна

Снова вздыхает и смотрит на меня так понимающе… и я не выдерживаю и громко хлюпаю носом…

Вот же чёрт.

Отворачиваюсь.

Совсем не хочу, чтобы Кир Саныч меня такой видел… униженной, подавленной… разбитой…

Хочу уйти, но внезапно оказываюсь в кольце тёплых рук и всё… прощай, равнодушие и здравствуй, истерика… возведённые мной щиты окончательно срывает…

Навзрыд плачу на плече у своего любимого шефа.

Безобразно и громко.

Стыдно, Боже, как же стыдно, но я позволяю себе это сегодня… только сегодня, Катя.

Через

некоторое время боль в моём разодранном сердце всё-таки стихает, и мне становится легче, но мужчина меня не отпускает.

— Как ты, Катюшь? — он ласково гладит меня по голове, как маленького ребёнка, прижимает сильнее к груди.

— Сейчас очень плохо, Кир Саныч, — поднимаю к нему лицо и улыбаюсь сквозь слёзы, — но завтра будет легче.

— Обещаешь?

Внимательно вглядывается в мои глаза, и я киваю.

У меня никогда не было папы. Я не знаю, что такое отцовская любовь и забота. Но, мне кажется, что Кир Саныч, стал для меня олицетворением всего этого.

С ним мне спокойно, и я чувствую, что он тоже относится ко мне не так, как ко всем остальным подчинённым.

— Обещаю, — говорю это не столько для мужчины, сколько для себя. Я должна со всем справиться.

Освобождаюсь из наполненных отцовской заботой тёплых объятий. Быстро вытираю слёзы ладонями.

— Кир Саныч, можно Вас попросить?

— Так ты ещё и просить будешь после всего, что натворила сегодня? — говорит строго, но я по его добрым глазам вижу, что не сердится, и грустно улыбаюсь.

— Задержите, пожалуйста, Чернова на часик, я вещи заберу из квартиры.

Глава 5

Катя

И снова этот внимательный взгляд, от которого в душе всё переворачивается… но я кремень!

Ага, после того, как залила слезами половину белой рубашки шефа…

Чёрт! И глаза у меня, наверно, ужасно опухшие… и красные…

Вот же…

Опускаю взгляд, но мужчина двумя пальцами аккуратно за подбородок приподнимает моё лицо, вынуждая снова посмотреть на него.

— Уверена, что не спешишь с решениями, бывает, что мужики гульнут и к жёнам потом возв…

— Нет-нет! Вы что! — аж задыхаюсь восклицая. От предположения шефа тут же забываю о своём неподобающем внешнем виде, — зачем мне такое… чудо, — вовремя вставляю нужное по смыслу слово и чувствую, как уверенность моя, наконец-то, ко мне возвращается, — пошёл налево, значит я Игоря не устраиваю. Если бы духу хватило честно в глаза мне сказать, что разлюбил, я бы, наверно, поняла и даже со своим паршивым характером отпустила его, — отвожу взгляд на пейзаж за окном, всё-таки говорить об измене Игоря ещё очень трудно, — но он принёс эту грязь в наши отношения, я такого не прощу никогда и не забуду. Так что никакого помилования, Кир Саныч! — поворачиваюсь обратно и последнее утверждение уже намного бодрее рапортую, хотя в глазах опять появляются слёзы, и я снова отвожу взгляд к вечернему городу.

— Я так и думал, что уйдёшь, — мужчина

встаёт рядом со мной и тоже делает вид, что смотрит в окно, — а он пожалеет, Катюнь. Думаю, что уже жалеет, — тихо произносит шеф и в голосе его слышно столько грусти.

Знаю, Кир Санычу нравилась наша с мужем пара. Перед свадьбой шеф даже по-мужски разговаривал с Игорем, уже тогда взяв на себя функции моего названного отца. Думаю, сейчас и ему трудно принять неожиданно обрушившуюся на нас реальность.

— Так, Катерина, что делать дальше будешь? Уволишься? — он разворачивается ко мне.

— Ни за что! Кир Саныч, я не готова из-за блудного мужа расставаться со своей любимой работой! — аж внутри всё вскипает при мысли про увольнение.

— А как же ты с ним работать-то будешь?

— Кир Саныч, я тут подумала, — да, буквально пару секунд после вашего вопроса, — мне нужно сменить место жительства…

— Об этом я тоже подумал, Катюша, и… — перебивает меня шеф, не дав мне произнести главного. Он улыбается и вдруг легонько щёлкает меня по носу.

Вот сейчас не совсем поняла…

— Иии…? Уволите? Я же лучший ваш анали… — пытаюсь протестовать.

— Отставить глупые мысли, Чернова! Даже не надейся на увольнение, я слишком много сил моральных, физических и душевных в тебя вложил, чтобы сейчас отпустить, — поднимает указательный палец, — и не перебивай начальство, я ещё не всё сказал.

Ладно молчу.

— Так вот, — продолжает, замечая, что я внимательно его слушаю, — подполковник Ушаров — мой давний друг, собирает спецгруппу для расследования нескольких нестандартных, скажем так, исчезновений. Я думал направить к нему Волошину, но раз тут у нас такое дело, отправлю тебя Чернова, что скажешь?

Раздумываю я не долго. Буквально пару секунд.

— Согласна, Кир Саныч, — киваю, вспотевшие от волнения ладошки незаметно вытираю об уже никому ненужное платье и озорно улыбаюсь, глядя шефу в глаза.

— Ну, вот и отлично, завтра отправляешься поездом. Билеты утром будут у меня и в бухгалтерии всё оформим. А сейчас иди и готовь вещи. Утром жду тебя здесь в девять утра, получишь все вводные.

— Слушаюсь, товарищ подполковник. Разрешите идти?

— Иди уже, Чернова, иди.

Разворачиваюсь и уверенно направляюсь к выходу. Не верю, неужели всё так просто разрешилось?

— Давай, давай, а я пока твоего Чернова всё-таки вызову… и накостыляю, — уже тише добавляет, но я прекрасно слышу.

Глава 6

Игорь

Катя выдав гневную тираду уходит, а я лишь ошарашенно смотрю ей вслед, вообще, ещё не до конца понимая, как это всё сейчас произошло.

Опираюсь о хлипкую стенку сортира и выпрямляюсь. Острая боль прошла, но яйца жутко ноют, и дышать трудно — горло ужасно саднит.

Алина рядом рыдает, проклиная мою Катерину такими заковыристыми ругательствами, что даже у меня уши вянут… а ведь притворялась таким оленёнком…