Измена. Вернуть жену
Шрифт:
— Ты. Моя. Жена. Развода не было. Забудь.
Слезы набухают в глазах, и я моргаю часто, чтобы не разреветься, потому что раны до сих пор свежи.
— Зачем тебе я, Игнат?! Что еще ты хочешь отнять у меня?!
Улыбается, и в глазах миллиардера вспыхивает пламя, когда наклоняется ко мне и обжигает словами:
— Ты мне нужна. Придется пойти на уступки, дорогая женушка, иначе все, что тебе дорого, будет уничтожено.
Прикрываю веки. Случилось самое страшное.
Именно то, чего я так отчаянно
Я ведь даже с родителями первое время не встречалась, а потом мы шифровались. Перед побегом я позвонила домой. со старого телефона, помню веселый голос матери, которая щебетала, спрашивая, как молодожены проводят время, скоро ли мы подарим внуков, и это было кинжалом по осколкам моего сердца.
Ведь в тот день моя жизнь рухнула, и я поняла, что семьи у меня никогда не было, был фиктивный брак, который был нужен миллиардеру, чтобы удовлетворить блажь не очень нормального деда.
Помню, как мама замолкла, почуяв неладное, а я.. я ей сказала, что ухожу..
– Я ухожу.
Вот так вот просто. Два слова. За которыми спрятана огромная глыба боли и тихой ярости, обида и разрушенные надежды маленькой влюбленной по уши девочки...
Мама и папа поняли меня с первого слова. Я не вдавалась в подробности, просто сказала им, что не хочу ничего знать об Игнате, что я вычеркнула его из своей жизни, что бегу, и у меня все будет хорошо.
Это был наш разговор, после которого очень долго я хранила молчание.
Я убежала в новую жизнь с новыми документами и боялась, что Игнат найдет. Но время шло.
Первое время я не могла говорить о том, как меня предали, как обманули, как растоптали, потому что боялась. боялась, что сердце папы не выдержит, у него и так оно слабое, имама следит за его здоровьем, да и стыдно было.
Изменили мне. Предали меня. Отняли мой проект, а стыдно мне.
Да и больно признаваться... что такая дура.
Я просто постаралась забыть то, что случилось, маме же сказала, что Игнат не тот человек, за которого стоило выходить замуж.
Они с отцом душа в душу жили, и мама.. она меня поняла... в тот наш разговор.
А потом была тишина. очень долгая. Я весточки лишь изредка посылала, чтобы мама знала, что я жива.
Конспирацию я отложила, когда пришло сообщение от Юсупова, выдохнула и первое, что сделала, - поехала к своим в деревню. В открытую и впервые за долгие годы позволила себе реветь белугой на руках у матери, потому что было больно, потому что моя беготня от бывшего закончилась, и я перестала скрываться...
А ведь я, действительно, скрывалась... шарахалась, боялась собственной тени, прятала себя за балахонами и очками на все лицо, шарахалась, когда ко мне подходили парни.
Мне было больно. Очень. После предательства я собирала себя по кускам и разочаровалась во всех
Меня ошпарило так, что я замкнулась, и только учеба спасла, потому что был доступ к мечте, пусть не быть мне архитектором, но... все та же стезя, и я с упоением работала, проектировала и..
пряталась на задних партах, при этом уже ведя проекты в фирме Сергеева.
У меня не было друзей, я была белой вороной, вернее, странной девчонкой в нелепых чёрных одеяниях, которую особо не признавали сокурсники, но от которой фанатели преподаватели.
Я скрывалась, и первые два года я даже в родном крае не появлялась. Была лазейка в виде общения с родителями через нашего старого соседа ВДВ-шника, который еще в детстве научил меня в алкогольном угаре азбуке Морзе.
Как говорил дядь Вася, лишних знаний не бывает, и это, действительно, так. Весточки посылала таким способом.
Многое было… я возвращала себе уверенность по крупицам, заставляя себя снять нелепые одежды и стать женственной.
Потому что в один прекрасный момент осознала, что воспринимают тебя по одежде. Будь ты хоть три раза гений, если на тебе растянутая серая ряса — платить миллионы не будут даже миллионеры.
Поэтому однажды я резко изменила стиль. Стала эффектной и роковой, ровно такой, при виде которой у заказчика срабатывал бы инстинкт заплатить ту сумму, какую я укажу в прайсе, а не вариант эконом с выбиванием скидок.
Каждый мой шаг был борьбой, и вот сейчас, глядя в глаза Игната, я понимаю, что худшее из моих предположений подтверждается, он бьет по болевым точкам, угрожает моей семье.
Мне кажется, что у меня земля горит под ногами, и сердце жжет кислотой, потому что абсолютно все, что было хорошее между нами, стало пеплом.
Ничего не осталось. Все было ложью, игрой и обещание, которое Игнат дал мне в доме моих родителей под свидетельством луны и звездного неба, также покрывается прахом, самой настоящей плесенью, она выедает абсолютно все.
— Однажды ты дал мне слово, что никогда и ни при каких обстоятельствах не навредишь моей семье, - говорю на выдохе, не кричу, не истерю больше, даже голоса не поднимаю.
Будто внутри меня все гаснет, и я гляжу в яркие золотистые глаза в ожидании очередной порции угроз.
У Юсупова были все возможности, чтобы навредить моей семье, но я взяла с него обещание, и все те годы, что я скрывалась, он его держал.
Ни он, ни его люди не появились в доме моих родителей, не пытались у них выяснить, где я.
Прежняя Юлия списывала это на хоть какое-то благородство мужчины, давшего слово, а более взрослая Юлия поняла, что Юсупову просто все равно, его не интересовало, где я.
Он выкинул меня из своей жизни, вдоволь использовав и получив доступ к своей корпорации.