Измена. Я больше не буду тряпкой
Шрифт:
Закончатся проверки и наезды. От Глеба отстанут и он сможет все время посвятить поискам Маши. На этот раз он уже не будет с ней так добр. Сразу обозначит ее место. Будет воспитывать, пока не превратит в идеальную, послушную жену.
Если она не оценила его как мужчину, того, что он делал для нее, как носился с ней, боготворил. Что ж теперь он учтет ошибки. Маша все равно будет ему принадлежать. Он вытравит из нее Кольку, любыми, самыми жестокими методами.
— Да… я сам только узнал…
—
Так было всегда. С самого первого дня их знакомства. Он заступился за Глеба, показал всем, кто главный. Сделал его своим псом, который вынужден принимать подачки.
И Глеб принимал. Он хотел есть. Хотел спать в нормальных условиях, хотел хороших родителей, любви и заботы. Он был лишен всего. Жизнь его била с самого рождения. И вместо благ, он получил подачку в виде благодетеля Кольки.
Друг его таскал везде, защищал, привел в свой дом. К нему относились как к Колькиному придатку, к сироте, которого жалели.
А ведь он мог за себя постоять. Хотел. Но ему не дали шанса. Сразу записали в слабаки. Ставили оценки не за знания, а из жалости. Учителя приносили из дома еду, какую-то одежду. Он ощущал себя отбросом, и Колька этому способствовал. Он всегда и во всем был первым, а Глеб лишь бледная тень на его фоне.
Номер два… метка, которая, как казалось Глебу, и сейчас красуется на его лбу.
— Договориться. Я не забыл нашу дружбу в отличие от тебя, — тут Колька начинает громко и мерзко смеяться.
— Мда, Глебушка, наглости и лицемерия у тебя на роту солдат хватит.
— Зря ты так считаешь, — он из последних сил старается быть вежливым. Глебу необходимо выбить согласие. — Мы можем быть друг другу полезны.
Поспешил он прийти. Ему надо немного больше времени, чтобы окончательно Кольку к стенке прижать. Но этого времени у него нет. Наседают со всех сторон.
— Чем же? — Колька презрительно выгибает бровь.
— Я могу вытащить тебя отсюда… — врет, конечно, он врет. Глеб сделает все, чтобы засадить его до конца жизни. — А ты отзовешь своего бульдога Артема. Разойдемся мирно…
Адвокатишка — это бомба, тикающая над его головой. Слишком пронырливый, обросший всевозможными связями, Артем направил все усилия, чтобы уничтожить Глеба.
— С шелудивыми не договариваются, — и снова этот его надменный взгляд.
— Ты сядешь. Паулинка мертва. Все доказательства против тебя. Тут даже твой хваленый Артем не поможет, — цедит сквозь зубы. Последние капли терпения вытекают из него.
— Катись, — Колька презрительно фыркает. И начинает барабанить в дверь, требовать, чтобы его вывели.
— А как же Мария? — язвительно выплевывает
Глава 55
— Скотина! Ты мне всю жизнь сломал! — обрушивается на Глеба ор, едва он переступает порог дома.
Далее следует удар кулаком по лицу. Рука у Анжелы тяжелая. Глеб пошатывается.
— Идиотка! Ты что творишь?! — шипит.
Он итак не в духе. Все пошло не по плану. Так еще и эта беснуется.
Колька даже ничего не ответил, не взглянул на него. Даже имя Машки на него не подействовало. А ведь это был его козырь. Глеб был уверен, что он до сих пор по ней сохнет, и ради Машки на все пойдет.
Ошибся…
Но ничего, Колька все равно заплатит. Глеб его сделает. В этой борьбе он не имеет права проиграть.
— Я не сяду! Ты понял, гаденыш!
Глеб захлопывает дверь. Смотрит на любовницу сквозь полуопущенные веки. Как же она его достала…
Столько лет не дает продохнуть. Из-за нее Машка с цепи сорвалась.
— Угомонись, — бормочет устало и направляется на кухню.
— Твои люди в очередной раз накосячили! Паулины нет в больнице! Ее спрятали! И сейчас вопрос дней, если не часов когда она заговорит, — голос Анжелки дрогнул.
Боится зараза. Уж больно жареным запахло.
Даже гарью. И Глеб еще отчетливей этот смрад ощущает.
— Я разберусь, — отмахивается.
Он действительно пытается придумать выход, опираясь на доклад своих людей. И пока у него в голове крутится только один вариант…
Давно надо было так поступить. Но он все откладывал, медлил. И вот теперь его доброта, играет против него.
— Разберешься? — Анжела брызжет ядом. — Я пошла у тебя на поводу, согласилась прибить эту! Не моя вина, что твой дружок заявился раньше! А Паулина меня видела, она запоет! А потом, Глеб, — смотрит на него с вызовом, — Запою я, можешь даже не сомневаться! Меня будут тащить на дно, а я тебя следом! Одна отдуваться я не буду!
— Любимка моя боевая, — он притягивает упирающуюся Анжелу к себе и целует.
Женщина вырывается, хмурится.
— Ты это брось! Надо проблему решать, отвечает мягче. У меня дети! Ты не забыл, что один твой!
Забудет он как же, когда она изо дня в день талдычит.
Парадокс, что Сергей… сын ненавистного Кольки ему ближе. Глеб сам не ожидал, что к пацану так проникнется. Он рос на его глазах, он часть Маши.
А его плоть и кровь от Анжелки не вызывает ни капли чувств. Он как был расстроен ее беременностью, так ничего не изменилось и после. Ее детей он воспринимал не иначе как обузу. Впрочем, саму любовницу тоже.