Изменить судьбу 2
Шрифт:
– Соглашусь, Сергей Владимирович. Где подписать кровью? Кого убить?
– Кровью не надо, - Сергей Владимирович явно повеселел, - обычными чернилами в кадрах, они пострашнее крови будут. И убивать никого не нужно. Здесь и без тебя народу мрёт – только зарывай. Сейчас к Раисе иди, я ей всё расскажу про тебя, и оформляйся, - он взялся за телефон, а я направился на выход.
Глава 3
3.
– Хальфия, у меня ордер на комнату номер тридцать четыре. Почему
– Тридцать четвёртая занята.
– Хальфия, в ордере ясно всё написано. Звоните Раисе, разбирайтесь.
– Никому я звонить не буду! Поздно уже! Тебе сказано – иди в сорок шестую!
– Хальфия, вы-же понимаете, что завтра я приеду в контору и у вас будут проблемы.
– Ничего мне не будет! Мал ещё в отдельной жить. Иди, куда сказано!
– Хорошо. Пойдёмте, покажете мне мою койку. Но учтите, завтра наступит, и последствия будут.
– Вот ещё! Сам дойдёшь!
– Ключи давайте.
– Нет ключей, там открыто.
Беру вещи и иду на второй этаж в сорок шестую комнату. Открываю дверь.
– А стучаться не учили? – За столом напротив двери сидят и бухают трое мужиков затрапезного вида. Захожу и закрываю дверь. Блять! Накурено, хоть топор вешай. Нет, я здесь не останусь. Завтра башку от подушки не оторву, даже без бухла.
– А чего мне стучаться, когда я домой пришёл? Где моя койка? – оглядываюсь по сторонам. Четыре койки, все застеленные. На одной спит какое-то тело.
– Ты ошибся, фраер! Занято здесь всё. Тебе какую комнату дали?
– Тридцать четвёртую
– Ха! В тридцать четвёртой я живу. И туда не селят никого, - говорит какой-то хмырь в майке, пьяненький и с узкими хитрыми татарскими глазками.
– По ордеру живёшь?
– А ты чего спрашиваешь? Мент что-ли?
– Спрашиваю, потому что у меня ордер на эту комнату. И надо разбираться, почему я не могу заселиться на свою жилплощадь, - подхожу к окну и распахиваю его.
– Э! Ты чо! Комаров напустишь!
– Нехрен курить в комнате. Пожарная безопасность! – я уже понимаю, что творится беспредел, и без разборок не обойдётся.
– Ты чо, фраер, буровить будешь? – хмырь с татарскими глазками поднимается и двигает ко мне. На руках татуировки, похоже, блатные. Я в них сильно не разбираюсь. Какие-то кресты, могилы, перстни. Под майкой тоже что-то проглядывает. Да похрен.
– Предупрежу один раз, - говорю ему, - подойдёшь – сильно пожалеешь.
– Ты кто, фра... – и оседает на пол после моего левого крюка. Мужики за столом поражённо молчат.
– Это кто?
– спрашиваю я их.
– Это Хальфии брат. Блатной. Сидевший. Ну, ты себе могилу вырыл…
– Он в тридцать четвёртой живёт?
– Да. Она его и заселила. Он после отсидки к ней приехал, а ей он не нужен в квартире, вот она его сюда
– Понятно… - охлопываю карманы его треников. Хотя нихрена не понятно. Здесь-же зона пропусков, просто так сюда не приехать. Но вот почему-то на севере всегда было полно вот таких блатных после отсидки. Как они туда попадали – загадка. В одном из карманов отыскивается ключ с биркой «34». Забираю себе и, забрав вещи, иду искать комнату.
Комната находится возле второго выхода, всегда запертого. Ну и хорошо. С одной стороны лестница, с другой – техническое помещение, жилых комнат нет. Меньше будут мешать. Ещё звукоизоляцию какую-нибудь сделаю – и совсем хорошо. Ещё бы с дверью что-то придумать, она реально бумажная. И замок надо-бы поменять. Открываю комнату. В комнате кровать, шкаф, тумбочка, стол, стул, всё новое. На кровати бельё. Снимаю его, сбрасываю на пол. Из шкафа и тумбочки достаю шмотки блатного хмыря и бросаю к постельному. Всё связываю в узел и выхожу в коридор. Хмырь идёт в мою сторону, увидел, заулыбался зло и многообещающе.
– Ну вот ты и приплыл, фраер!
Бросаю узел на пол и двигаю к нему. С ходу пробиваю ногой в колено и, на сближении локтем в скулу. Хмырь опять засыпает. Беру узел и иду к Хальфие.
– Хальфия, здесь шмотки вашего братика. Сам он в коридоре валяется. А мне выдайте, пожалуйста, постельное.
– … - Хальфия, открыв рот, смотрит на меня, не может подобрать слов.
– Хальфия, постельное… Пожалуйста побыстрее. Я устал с дороги, мне хочется в душ сходить и отдохнуть.
– Да… Я сейчас… Милицию…
– Ну-ну, давай, милицию…
Со второго этажа слышится рёв раненого бегемота:
– Где этот бивень! Ща я ему шнифты вырву!
У Хальфии в глазах какой-то испуг и безнадёга.
– Хальфия, постельное! – она встаёт и идёт к выходу из вахтёрской каморки. Сверху, хромая, спускается хмырь, находит меня взглядом:
– А-а! – и бросается на меня, и сразу – А-А-А!!! – на высокой ноте, потому что я поймал его за пальцы правой руки и выкрутил их. Хмырь стоит на носочках, задрав правое плечо, и хочет приподняться ещё повыше, чтобы ослабить напряжение в пальцах, готовых сломаться в первой фаланге.
– Не надоело? – спрашиваю я у хмыря, - шмот свой забери и линяй отсюда. Ещё сунешься, - у меня для тебя ещё пи%дюли найдутся. – Говорю спокойно, без криков, глядя прямо в глаза. – Отпустить? Глупости делать не будешь?
– Всё! Всё! Понял...
– Ну вот и хорошо, - отпускаю его пальцы, - шмотки твои в узле, вот лежат. Хальфия, где моё постельное?
Хальфия смотрит на всю сцену со страхом, безнадёгой и какой-то злостью в глазах. Переводит взгляд на меня. Если-бы взгляд мог испепелять… Потом поворачивается и идёт на склад. Я иду за ней. Со склада она мне выдаёт комплект постельного. Без слов суёт в руки, и я, наконец-то, иду разбирать вещи.