Изменить судьбу
Шрифт:
– Взаимно, Катя, - и мне показалось, что над головой Светки поднялось жало скорпиона.
– Вы красиво танцевали, - вдруг подал голос десантник, - я просто загляделся.
– Спасибо, - в голосе Светы я вдруг услышал кокетство.
– Да ты разве что слюни не пускал, - сказала вдруг Катя с какой-то злостью в голосе.
– А вы далеко от сцены были? – спросил я.
– Ну, не в первых рядах, но довольно близко, - ответила Катя. Десантник всё так же меня игнорировал. Он в упор разглядывал Светку.
– Слав, пойдём. Молодой человек, не могли-бы вы меня одеть, а-то вечером прохладно, - сказала Света.
Мы пошли. Отойдя на несколько шагов Света, спросила:
– А кто
– Катя. Мы с ней встречались. Это с ней я расстался перед тем, как мы встретились в кафе.
– А… понятно… Это чувствуется. По твоему голосу.
– Да вы, никак, ревнуете, сударыня.
– И вовсе я не ревную. Можешь спать с кем хочешь.
– Да ладно тебе. Мы с ней расстались. И это навсегда.
Мы шли по дорожке, Светка успокоилась и болтала о каких-то пустяках. Я слушал её вполуха, и вдруг услышал сзади:
– Да она это, сука буду! Вон и платье её, и фраер этот, что про доцента лабал!
– Да вижу уже. Так, вы фраера придержите, а я её в машину утараканю.
«Бля! По базару похожи на блатных. Не меньше трёх. Хреново, блатные разные бывают, спортсмены в том числе» Шаги приближались. Я быстро глянул по сторонам, заметил на дороге медленно едущий жигуль.
– Кать, - обрываю я её на полуслове, вполголоса, - сейчас я столкну тебя с дорожки влево, ты от меня отцепишься и побежишь со всех ног домой, поняла? – шаги были уже рядом, может в метре, объяснять некогда.
Я толкаю Светку влево, с дорожки на траву, сам приседаю и одновременно сдаю назад, под ноги левому. Он не обманул мои ожидания, споткнулся и перелетел через меня, чувствительно зарядив мне коленом в бок. Похрен. Поднимаясь, втыкаю свой кулак в левое подреберье тому, что был посередине, сотрясая ливер. И чуть не пропускаю левый крюк от крайнего справа. Просто какая-то тень мелькнула, на инстинктах вжал голову в плечи и чуть пригнуться успел. Но по уху прилетело знатно. Боксёр. Техничный. Ну держи в надкостницу. Техничный захромал. От крюка в челюсть он защитился, но я добавил ему другой ногой в коленную чашечку. Так надёжней. Повернулся и увидел, как левый уже поднялся на ноги и направляется в сторону Светки, которая не убежала. Стоит тут-же, прижав к груди кулачки и повизгивает тоненько. На лице страх и непонимание. Он чуть до неё не дотянулся. Я успел подскочить к нему и ударить ногой в бедро. Здоровый, чёрт, его бить бесполезно, надо выключать. Здоровый отшатнулся, повернулся ко мне, на лице удивление, мол «кто тут мне мешает?». Я сблизился и провел пару обманок, а затем протянул левую к его кадыку, «надо аккуратно, чтоб гортань не сломать, мне обвинений в убийстве не хватало». На лице здорового удивление сменилось растерянностью. Конечно, растеряешься тут, когда дышать забыл как. Добавляю ногой в живот и поворачиваюсь к этим двум. Ливерный уже пришёл в себя и прёт ко мне, сзади хромает техничный. Ливерный поднимает руки, «бля, тоже боксёр», и выбрасывает джеб, а когда он цели не достигает, лезет в ближний бой. Ну давай, познакомься с моим коленом. Колено, это печень, печень, это колено. Отталкиваю от себя ливерного. Чувствую, что дышу уже тяжело и в руках тяжесть присутствует. Значит, танцуем уже секунд тридцать. Вот минусы того, что спарринги у нас по двадцать секунд. Привыкаешь к интенсивным, но коротким нагрузкам. Ничего, осталось техничного победить, и домой, Светика ласкать.
Вдруг этих двоих как сдуло. Только что были передо мной, и вдруг нет никого. Растеряно смотрю по сторонам. А, их не ветер сдул, а Андрей Витальевич. Оба лежат, а он сидит на них сверху и корочку свою ментовскую показывает. Поворачиваюсь к здоровому. Тому не до меня, он ковыляет прочь, довольно резво. Жигульки на дороге, ожидаемо нет. Поворачиваюсь к Свете, она смотрит на меня
– Ты чего не убежала? – она смотрит на меня и не понимает. Стресс у неё. – Ну всё, всё, успокойся, - обнимаю её, - всё закончилось. Вон папа твой. Сейчас разберётся, - она растерянно смотрит по сторонам, видит своего отца, смотрит на меня, и похоже её отпускает:
– Ой, Славка, я так испугалась… Я двинуться не могла…
Андрей Витальевич подходит к нам. Взгляд его суров.Ливерного и техничного уже вяжет наряд.
– Ты во что мою дочь втравил? – спрашивает он меня.
– Андрей Витальевич, причём здесь я?
– Папа! Слава вообще не причём! Они сами на нас напали! Слава меня защищал!
– Почему она оказалась на сцене в неподобающем виде?
– Андрей Витальевич, какой неподобающий? Нормальное платье. Оно и сейчас на ней.
– Папа! Я просто танцевала! Мне нравится танцевать! Ты-же сам меня на танцы водил!
– Как вы оказались там?
– Андрей Витальевич, я помог группе с подключением аппаратуры. Менеджер группы пригласил меня на выступление. Мы пришли со Светой, познакомились с музыкантами. Свете предложили поработать на подтанцовке.
– За работу платят, обычно, - Андрей Витальевич успокаивался, гнев сменился на ворчание.
– Кстати! – только сейчас я вспомнил о конверте, зашарил по карманам, - нам же Эдуард заплатил. Правда не знаю сколько, - я вытащил из кармана пиджака конверт, - сейчас посмотрим.
Я открыл конверт. В нём была тоненькая пачка купюр. Вытащил их наружу и в угасающем свете вечерних сумерек пересчитал. Там было пятьсот рублей. Все пятидесятирублёвки.
– Ого! – Андрей Витальевич удивлённо воскликнул, - неплохо платят музыкантам. Три сотни Светкины!
– Папа! Я не за деньги! И Слава тоже играл!
– Да что он там играл! Пятнадцать минут потренькал. А ты два часа выплясывала.
– Подождите! Не будем ссориться. Света, ты правда больше меня работала, - я отсчитал сто пятьдесят рублей и сунул их себе в карман, остальное сложил обратно в конверт и отдал Свете, - я думаю, так будет справедливо. Ну и за перенесённый стресс компенсация. Андрей Витальевич, а вы как здесь оказались?
– Так известный-же ансамбль. На такие мероприятия у нас всегда усиление. А я – как старший.
– Так вы-же, вроде, следователь.
– Кто это тебе сказал?
– Ну, я предположил, а вы не опровергли.
– Нет, я начальник оперативного отдела. Сидел в машине, слушал доклады. И тут приходит один патрульный и говорит мне, что моя дочь на сцене танцует. Ну, я и побежал смотреть. А ты молодец, доча, классно танцевала. У Парней глаза выпадали. И ты молодец. Троих не испугался, не побежал. Могу тебе дочку доверить.
Мы уже потихоньку шли к дому.
– Так, ребятки, вы идите, а мне ещё этих оприходовать надо, рапорта писать, пойду я.
Андрей Витальевич ушёл, а мы со Светкой продолжили наш путь. Света молчала, но недолго.
– Слав, а почему… Ну, они… напали?
– Обратная сторона популярности. Человек, который находится на вершине, не важно на какой. На вершине славы, успеха, богатства, вызывает у окружающих не только восхищение, но и острое чувство зависти и вожделения. У нас, в СССР, это ещё не очень проявляется, а вот, например, в Америке цветёт пышным цветом. Вот Леннона убили в 1980-м, ты думаешь почему? Вот поэтому артисты очень не любят близко общаться с публикой. Не из высокомерия или брезгливости. Просто боятся. Вот и ты, искупалась в лучах славы, продемонстрировала свои восхитительные ножки, и ещё кое-что, вот и получи откат. Кто-то, считающий себя в праве, и в силе, решил, что ты просто обязана принадлежать ему.