Измеритель
Шрифт:
– Ничего, ототрутся. Вначале все монеты были как уголь. А теперь, вон, блестят, как только что из-под пресса.
– А скотча вот не нашел, – сталкер с завистью посмотрел на залепленные дыры на ОЗК Данилы. Это простое средство ремонта костюма в полевых условиях спасало жизнь попавшему в передрягу сталкеру не реже, чем лишняя обойма патронов. Только беда в том, что в основном это сокровище попадалось в слежавшемся, испорченном виде.
– Найдешь еще, – Максимыч встал. – Подежурь возле решетки, через пару часов я тебя сменю. Можешь пока вокруг посмотреть – хозяйственный магазин все-таки, должно же быть.
Подбодренный таким образом, парень подхватил свой дробовик и, обходя попадающийся на пути хлам, направился в сторону перегороженной
Жрец восседал на своем троне и взирал с высоты на ликование своего племени. Что и говорить – повод был. Вот оно процветание, которое обещал Бог благочестивым людям… Точнее, он от имени бога… или все-таки он от себя – как бога. Он еще не определился с определениями, но это его не смущало. Жрец ухмыльнулся игре слов в своих мыслях. Воины вернулись, и вернулись с богатой добычей: оружие, еда, женщины. Не эти болезненно худые, покрытые язвами, рожающие уродов, а сытые, красивые, ухоженные. Даже мебель – она-то им зачем? Может, как признак лучшей жизни? И двух пленных мужчин – старика и молодого парня приволокли. Великий дух будет доволен подарком!
Он с улыбкой наблюдал, как воины ссорятся из-за смазливой девицы. Махнув рукой, он велел привести ее к себе, тем самым прекратив назревающую драку. Сам Великий снизошел принять дар от «детей» своих. Это большая честь. Испуганную девчонку подтащили к жрецу и бросили к его ногам. Интересная… Лет двадцать назад он такую бы не пропустил. А сейчас она ему нужна как игрушка… красивая игрушка. Несмотря на перемазанное грязью и слезами лицо, несмотря на синяк на щеке.
Они всегда были для него игрушками, только играл он с ними в то время по-другому. Но еще тешит самолюбие старика прелестное создание рядом. Кого она ему напоминает? Он кинул взгляд на связанного пожилого пленника, валяющегося внизу. В памяти всплыл статный мужчина в дорогом костюме на каком-то собрании сильных города сего. Да, потрепала его жизнь! Но еще вполне узнаваем. Тот же гордый, не признающий никаких авторитетов взгляд. Как приятно сломать его волю… быть властителем его судьбы… судьбы его родных. Кто она ему? Дочь – вряд ли, слишком молода. Наверное, внучка. Жрец встал со своего трона. Его худая костлявая спина выпрямилась, придавая осанке царственность. Повелительным жестом он приказал привести ему связанного пленного.
Мускулистые воины, не обращая внимания на стоны боли, подхватили старика и, подтащив его к конструкции, на которой разместился трон, поставили на колени. Поклонившись Великому, отступили назад.
Жрец медленно обошел пленного и заглянул ему в глаза. Левый глаз заплыл, но правый «мечет искры» гнева. «Да, взгляд не изменился. Ну, ничего, это я сейчас исправлю».
– Жизнь странная штука, правда, Юрий Николаевич? Когда ты велик, вокруг тебя крутится быдло, которое только и существует, чтобы смотреть вам в рот. И вот в какой-то момент судьба насмехается над тобой и превращает тебя в ничто… даже не в быдло, а в грязь под их ногтями.
Пленник прищурился и единственным незаплывшим глазом посмотрел в лицо жреца, силясь вспомнить… узнать.
– Не старайтесь, Юрий Николаевич, я сильно изменился, да и вряд ли вы тогда обращали на меня внимание. Для вас, уважаемый, имеет огромное и, к вашему сожалению, трагичное значение то, что я вас помню. Я был для вас, в лучшем случае, обслуживающий персонал. Это я тешил себя красивым словом «партнер». Вижу, что зря. А сейчас все поменялось!.. Я теперь твой Бог!.. И не только твой, но и твоих потомков, – жрец повернул голову и посмотрел на распростертую на полу девушку. – Я, пожалуй, пока возьму ее себе, а надоест, отдам им, – жрец кивнул вниз, где самые сильные воины наконец разобрались между собой, распределили остальных плененных женщин и уже вовсю наслаждались своими новыми трофеями. –
– Ты не посмеешь! – хриплый голос старика вызвал смех у жреца.
– Да вы что, Юрий Николаевич? Да я мечтаю об этом! Одно меня огорчает. Не получу я удовольствия от лицезрения вашей рожи. Очень хотелось бы… Но для вас у меня приготовлена немного другая роль. Мой народ желает зрелищ, и я, как вы понимаете, не могу им отказать. Имидж, будь он проклят, требует пожертвовать удовольствием. Так вот, продолжая нашу дискуссию. Все эти философские мысли привели меня к одному убеждению. Великим быть довольно легко, но истинно велик тот, кто, низко пав, смог подняться и стать великим снова. Мне это удалось дважды. Поэтому я посмею… еще как посмею.
Жрец посмотрел в здоровый глаз пленника, в котором, как в калейдоскопе, менялись эмоции: гордость, гнев, страх и отчаянье, – ухмыльнулся щербатым ртом с редкими гнилыми зубами и громко распорядился:
– Ее раздеть и в мое жилище, а этого в клетку – готовьте к церемонии.
Он с улыбкой наблюдал, как старик сыпал проклятиями в его адрес, едва волоча ноги за двумя уносящими его крепкими воинами, а девушка, завывая от ужаса, слабо отбивалась от слуг, пока те срывали с нее одежду.
«Да, сегодня определенно замечательный день. Для полного праздника не хватает только вернувшегося с победой отряда, посланного за караваном».
Мысли его прервал шум возвращающегося отряда. Он бросил взгляд на вход в лабиринт канализации… «Почему так мало воинов? Не больше десятка. И не видно плененных». Воины поднялись на железный балкон и подошли к ажурной металлической конструкции. Сложив возле ног жреца два увесистых рюкзака и один карабин, отбитые у каравана, все пали ниц, видя гнев их повелителя.
«Это что, цена за два десятка лучших воинов? Зачем мне это барахло? Мне нужны головы врагов, а еще лучше живые обитатели «Измерителя», чтобы насладиться их страхом и болью». Сжав челюсти так, что кожа натянулась на скулах, а губы превратились в узкую полоску на лице, жрец подошел к павшим ниц воинам. И, выбрав особь покрупнее, тихо произнес лишь одно слово:
– Почему?
– Великий, они почувствовали засаду. Среди них был колдун. Твои воины сражались как яростные псы, мы убили нескольких и смогли отбить эти вещи, но силы были неравны. Среди них были очень сильные воины. Я сам видел, как огромный колдун один перебил две руки воинов отряда. Дротики отклонялись или отскакивали от него. Мы ничего не могли с ним сделать.
Жрец молча взирал на командира посланной им группы воинов. Темные глаза его не обещали ничего хорошего.
– Я посылаю с тобой еще две руки воинов и даю волшебное оружие, изрыгающее огонь. Найдите этот караван и принесите их головы. С плохими новостями не возвращайся. Тогда ты будешь жертвой Великого Духа.
Воин склонил голову и попятился назад, боясь поднять глаза на разгневанного владыку. Жрец развернулся к ним спиной и направился в свои апартаменты. «Надо остыть, насладиться юной девчонкой – это успокаивает».
Клубы тумана вползали сквозь разбитую витрину в здание, неся призрак рассеянного света. Пластины закрытой решетки, собиравшиеся, как гармошка, к стене, стали более различимы, и это говорило о том, что наверху день вступал в свои права.
Максимыч встрепенулся. Последние три часа, которые он провел на стуле, прислушиваясь к звукам на поверхности, сталкер пребывал в задумчивости. Как возвращаться назад? Предпочтительней выглядел вариант по аллее, а там как-нибудь осторожненько мимо термитов. При определенном везении и опыте это было вполне возможно, но что-то внутри сидело занозой: «Нельзя! Опасно!» Изотов привык доверять своему внутреннему голосу. И если рассуждать, то нельзя идти этим путем не из-за насекомых, а потому что это единственная дорога, где может опять ждать засада. Второго такого нападения отряд не выдержит.