Изнанка Истины

Алёхина Евгения

— Дхайне! — громыхнул Градан. — Ты себе не представляешь, как я рад, что под ударами моего молота родится меч, которого ещё не знал Мир! Не сомневайтесь, — вдохновенно заверил он нас. — Это будет лучшая поковка, когда-либо вышедшая из-под рук Горных Мастеров!…

Кузница в Крайте была гордостью города. Просторные строения цехов, объединённые наземными и надземными переходами, высились прямо перед главной площадью, беззастенчиво оттеснив вбок скромное здание ратуши и замысловатую, но совсем крошечную магическую башню. День и ночь гулкий стук молотов

и кувалд дополняло размеренное буханье огромных кузнечных прессов, приводимых в движение сложными механизмами.

Вытянутая двухъярусная постройка под крышей из яркой черепицы, прямо через площадь от кузницы, оказалось гостевым домом. Я ужаснулась, когда узнала, что нас разместили именно там, предоставив каждому по большой свободной комнате на втором этаже… Впрочем, гномья изобретательность, как оказалось, проявила себя и здесь. Толстые оконные стёкла, очевидно, были изготовлены из какого-то хитроумного состава: в помещениях было очень тепло и светло, но при этом с улицы до ушей не доносилось ни единого звука.

На отдых нам определили полдня. Я с удовольствием провела их, нежась на мягкой перине поверх широкой деревянной кровати — как же иногда могут порадовать обыкновенные бытовые удобства!… Кажется, даже удалось подремать: во всяком случае, к тому времени, когда мы собрались на поздний обед, я чувствовала себя бодрой и изрядно посвежевшей.

А после обеда нас ждала работа. Вернее, только троих из нас… Мы с Тирой и Антонио могли бы поднять кузнечный молот, разве что ухватившись за него все разом — и то с немалым трудом. Оказавшись в этом деле совершенно бесполезными, тем не менее, мы всё равно напросились в кузницу — наблюдать…

… Воздух пышет сухим, раскалённым жаром, который напрочь отказываются принимать в себя лёгкие. Первые несколько вздохов даются с неимоверным трудом.

Полумрак расцвечен жерлами огромных угольных печей, в которых греется и плавится металл.

Уши закладывает от пронзительных ударов молотов по наковальням, хриплого свиста кузнечных мехов, яростного шипения остывающих в корытах с водой заготовок…

Движения подмастерий тщательно отточены — короткие, резкие приказы кузнецов выполняются моментально. Всё очень, очень быстро — настолько, что порой неискушённый взгляд не успевает уследить за слаженной последовательностью действий. И никакой суеты… Чётко, скупо, выверено до мельчайших деталей.

Мгновение… Другое… Десятинка.

Становится немного легче. Грохочущая какофония в голове понемногу расплетается на отдельные звуки. Жара вокруг уже не иссушивает дотла, а глаза привыкают к чёрно-красным тонам и пляскам теней в огненных и металлических отблесках…

Я вижу Торгрина. Наш ворчливый гном на этот раз собран и непривычно серьёзен… Кувалда ловко выплясывает в его руках, раз за разом сминая и расплющивая металл. Двое помощников, с клещами и мехом, уже начеку — Тору даже не приходится раскрывать рот. Мимолётный взгляд в их сторону — и остывающая деталь снова отправляется в печь для того, чтобы дать мастеру крошечную передышку… Но уже через пару мгновений молот опять взмывает вверх, продолжая медленное превращение бесформенной крицы в клинок, лучший на свете…

Постепенно

глаза находят и моего Стража. A'Kariaell в кузнечном фартуке из сыромятной кожи занят у наковальни вместе с рыжебородым Граданом. Мощный, дюжий Крайтовский голова и Страж, высокий и худощавый, смотрятся рядом весьма странными напарниками… Однако даже отсюда, издали, хорошо видно, что ковка у них получается ладно. Я замечаю, как гномий мастер одобрительно кивает головой, когда Kar в очередной раз старательно исполняет его указание. Местами он ловким, стремительным движением поправляет неминуемые ошибки — но в целом доволен, и это здорово… На плечах Стража не только его собственные клинок и нож, но ещё и моя неразлучная пара, в сотворении которой по утверждению Тобина непременно должна принять участие «эльфийская ладонь»…

Сам же Стальная Рука заполучил себе в помощники Альтара. И не прогадал… Обнажённый до пояса, с тяжёлой кувалдой в руках Альтар внушал уважение даже умельцам-гномам. Глядя на их слаженную работу с Мастером Мастеров, невозможно было поверить, что кузнечное дело — вовсе не то, чему он с юности посвятил свою жизнь.

В образе молотобойца Альтар был настолько потрясающе совершенен, что я с изумлением ощутила давно забытое желание подхватить угольный грифель и белоснежный лист — и рисовать, рисовать, перенося на бумагу все до единой, самой мельчайшей черты.

Лёгкими, нервными штрихами я передала бы внимательную сосредоточенность на его лице… Суровый излом бровей… Упрямо сжатые губы…

Тщательно выделила бы чёрным узкую повязку, которой он походя перехватил себе волосы, чтобы буйная грива не лезла в глаза…

Переплетая плавные и резкие линии, отобразила бы широкий разворот плеч… Играя с тенями, показала бы, как литые мускулы перекатываются под блестящей от пота кожей… Изо всех сил постаралась бы поймать мгновение, когда огромный молот, не торопясь, уходит в замах — а затем стремительно падает вниз, всякий раз заставляя пропустить удар сердца…

Альтар оставался в кузнице дольше всех — он помогал ковать заготовки оружия для себя, Тонио и Тиры.

Всё это время я не могла отвести от него глаз, безмолвно дополняя деталями несуществующий рисунок. Лишь когда рухнул в воду, исторгая клубы пара, последний прокованный кусок стали, наваждение отступило прочь, выпустив меня из своих цепких объятий…

… Альтар устало выдохнул. Медленно отёр лоб тыльной стороной ладони. Поискал, куда можно поставить молот, отработавший своё. И, прислонив его к наковальне, внезапно в упор взглянул на меня.

Какая-то реплика Тиры над моим ухом… Толпа рабочих в кузнице… Разделяющая нас пара дюжин шагов… Всё это в одно мгновение перестало иметь значение. Мои мысли и чувства беззастенчиво предавали меня, с готовностью откликаясь на этот взгляд.

Я смешалась, сопротивляясь сама себе из последних сил. Ещё миг… Миг — и удивление в поймавших и не отпускающих меня чёрных глазах сменит понимание…

А потом — сожаление и вина.

Нет!…

Его брови скользнули вверх, когда я резко — наверняка, даже излишне резко отвернулась, чувствуя, что пламенеют даже самые кончики ушей.