Изнанка мести
Шрифт:
Ярослав прекратил ласки и попытался отстраниться. Вика не хотела: касалась губами плеч, скользила мягкими подушечками пальцев по груди, тянулась к губам.
– Вик, – позвал Ярослав тихонечко, – Вик.
– Прошу тебя, не уходи, – застонала она, прижимаясь плотнее и не думая останавливаться. Где это видано, чтобы он отказывал женщине?
– Послушай, я очень хочу тебя, пойдем в кровать. Не хочу сделать тебе больно, вдавливая в пол.
– Я буду сверху, – она целовала его шею.
– Нет.
– Нет? – в голосе появилось веселье, а в движениях большая настойчивость.
– Ты еще…, – он поискал слово, – недостаточно взрослая.
Вика замерла.
– Недостаточно взрослая?
– Угу.
Она поднялась – на лице отражалось возмущение, смешанное с блаженством.
– Хорошо, я это запомню, – сказала она, одергивая одежду.
Ярослав мельком увидел полную грудь. Чёрт его дернул положить резинки в тумбочку? И почему он вынужден быть столь щепетильным?
Глава 8. Подготовка.
Я брошу солнцу, нагло осклабившись:
«На глади асфальта мне хорошо грассировать!»
В.В. Маяковский
Ярослав был поражен, насколько три слова смогли изменить девушку. Больше не было ужимок, холодности, противоречивых вспышек. Теперь Вика была пронизана счастьем, как мартовское небо пронизано солнцем. Нежность, радостную предсвадебную лихорадочность он видел в поворотах головы, движениях рук, цыганской походке, ласках. И всего-то из-за признания в любви? Женщины и вправду являлись дикарками – придавали огромное значение льстивым фразам, и даже не задумывались об их подоплеке.
Как бы там ни было, стало гораздо легче. «Признайся ты раньше, может быть и до свадьбы дело не дошло?» – иронизировал над собой Ярослав, и тут же отбрасывал неуместную мысль. И без того было над чем подумать. Он стремился приблизиться к задуманному, продираясь сквозь повседневную суету, как первопроходцы Австралии сквозь мангровые леса. Он весь превратился в осторожного охотника, цель которого – получить доверенность. Чёртовы приготовления к свадьбе отнимали так много времени, что основное его намерение постоянно норовило отодвинуться на задний план.
Единственным источником удовольствия в эти дни был секс. В этой области невеста его полностью «устраивала». Было приятно, даже азартно будить её чувственность. Вика не стеснялась своей женской сути: любила его страстно, заводила по телефону, смеялась во время ночных утех, получала наслаждение и не скрывала его, распахивая себя навстречу жадным ласкам. Задыхалась в экстазах и делила их с ним.
Иногда она вела себя как одержимая: задирала юбку по его требованию прямо в коридоре, пока подружки собирались в гостиной, или ночью не давала ему спать до рассвета. На следующее утро они делали это на кухне. В другой раз Вика заманивала его в свою квартиру, и он брал её на стареньком кресле посреди мольбертов и этюдов. Однажды ночью ему пришлось закрыть окно, потому что она поднимала слишком много шума. С каждым разом её чувственность нравилась ему всё больше. Даже когда она не хотела его – была озабочена подготовкой, ушла в учёбу, да мало ли что еще? – он заводился. Её сдержанность в такие секунды и скрытая под кожей страсть действовали на него сильнее, чем откровенное поведение иных женщин. Вспышки раздражительности придавали особую остроту любви, давали ему почувствовать себя завоевателем и обещали, что занявшийся огонь спалит дотла.
Ночью, когда его собственная похоть переливалась через край, он прижимался к её лбу своим и прерывисто вздыхал, пытаясь взять себя в руки. Опасался
Следующим вечером они отклоняли идею ужина в городе и опять занимались любовью. Ярослав обратил внимание, что если день проходил без сексуальных утех, разгорались ссоры из-за пустяков, тем более что он сам был постоянно на взводе. Думал и думал о необходимости стянуть генеральную доверенность, день и ночь строил планы, создавал и отвергал, ждал подходящего момента.
Андрей передал документы, но дело почти не двигалось: Вика даже не открыла, что имела в собственности. Казалось, забыла, а может и вообще не хотела ему говорить. «Официально» Ярослав знал о дедовой квартире в Петровском переулке и о той, в которой Вика жила. Была ещё его квартира, плюс одна на Соколе. Не мог же он сам спросить ее!? «Милая, как насчет награбленного?»
От молчания всё внутри кипело! Окружающий мир мерк, и день становился похожим на старые свернувшиеся фотографии, лежащие в скрипучем ящике стола. Ярослав не видел ничего: только серую пыль, снежными хлопьями оседающую на его жизнь. Эта девчонка была хуже змеи! Он её использовал или она его? Неужели она выйдет замуж, оставив его в неведении? Вероятно, она не собиралась доверять ему?
«Успокойся! – твердил он себе, – расслабься! Затаись, подожди: сейчас не время бежать впереди паровоза. Надо чаще бывать наедине с невестой, признаваться в любви (о, волшебное средство!), приглашать на романтические ужины». У него был целый арсенал задумок, нежных слов, таинственных приношений, только собственный разум чинил препятствия в виде неимоверного напряжения. Стоило Ярославу на секунду перестать строить из себя Ромео, он превращался в деревянного Буратино.
Ближе к концу мая он велел Андрею пригласить их вместе с Викиной подружкой на дачу на небольшой пикник. Белову волоком пришлось тянуть из дома. Она вопила, что её курсовая не готова, торт не заказан, а платье не будет готово и к серебряной свадьбе. Ярослав молча выслушал истерику, проклиная всё на свете, и повторил назначенное приглашение.
Хмурым субботним днем, готовым разразиться мелким холодным дождем, Зуев заехал за ними, они забрали Ольгу и двинулись в путь. И, несмотря на опасения Ярослава, отлично провели время. Вика не дулась и не вредничала, не разразилась гроза, Ольга не вешалась на Андрея. Они ели жареное мясо, валялись на гамаках, а потом долго катались по извилистым тропинкам соснового бора.
Оглядываясь на Вику, неторопливо крутящую педали, Ярослав задумался. Теперь, когда так много связывало их, малютка Белова не казалась безмозглой дурой. Да, она бесила его, но он не был бы успешным человеком, если бы позволял чувству неприязни брать верх над фактами. Воспринимая Вику как достойного противника, Ярослав всматривался внимательнее. Девушка имела поверхностный взгляд на вещи физического мира. Политика была ей далека, экономика – неинтересна: казалось, эти ипостаси существовали вне её понимания. Порой суждения невесты о создавшейся в мире ситуации, о противостоянии на Украине вызывали у Ярослава снисходительную улыбку, подобную той, которую получают маленькие девочки в ответ на фразу: «Когда я вырасту, выйду замуж за папу». Она не понимала и не старалась понять.