Изнанка Мира
Шрифт:
Быть беде!
«Жалко, матери поблизости нет. Посмотрела бы, чьи там нити сплелись. Хоть знать, к чему быть готовым», — размышлял Максим на бегу.
Хохот, донёсшийся от одной из скамеек в парке, невольно заставил сбавить темп. Странный человек, гогочущий в небо, едва ли не кричал:
— И ничего! Совсем ничего! Делай, что хочешь, заметай следы, и никто никогда тебя не найдёт! Вот и всё! Представь себе, что законы больше не действуют!
Его собеседник с огромной собакой на поводке что-то едва слышно ответил, затем резко поднялся и зашагал прочь.
Первые
Лучше приготовиться к битве.
Вячеслав приготовился направить молнию на себя, но в десятке шагов вдруг появилась и застыла в тревожном ожидании более чем странная женщина. Определить сразу, в чём странность, он не мог, да и не хотел. Был занят своим делом — самоубийство всё-таки, а тут умереть спокойно не дают! — но внутреннее отрицание отчётливо говорило, что есть в женщине то, что влечёт и пугает…
Загадка, изюминка, которую совсем не хочется пробовать на вкус. Только не сейчас! А потом и вовсе не до этого будет.
— Уйди, — пробормотал Вячеслав, из последних сил сдерживая намерение влияния. Природные каналы, подключённые к ветру, уже набирали мощь. Ветер не мог дать сил на излечение от проклятья, но для изменения погоды подходил как нельзя кстати.
Разность потенциалов, накапливаемая в небе, искала выход. Оставалось только дать направление. Вот его Вячеслав и сдерживал до последнего, не желая отвлекаться на незнакомку. Промазать не хотелось.
— Сам уйди! За что опять претензии? — с ходу вспылила Диана.
— Претензии? — едва слышно прошептал Вячеслав, с холодком в груди ощущая, что перестаёт контролировать вызванное действо.
Небо разрезало ветвистой молнией.
— Ты можешь хоть минуту помолчать? Тебе не дорога твоя никчёмная жизнь, шелудивый ты пёс?
— Да брось, Сар, — ответил Кан. — Я единственный, кто у тебя остался. К жене вернуться всё равно не могу. А Аргону уже столько должен, что не посмею его тревожить, даже если будут пытать. Так что ты — моя последняя зацепка за реальность. А я твоя. И давай не будем больше поднимать эту тему.
— Как хочешь, — пожал плечами Саркон. — Только не смей меня больше называть сокращённо. Так меня могло называть только одно существо. И это не ты даже в самых сокровенных своих мечтах! Понял?!
— Скучаешь по ней? — тоном джентльмена, неспешно попивающего кофе, спросил Кан.
Саркон резко повернулся, полыхнув взглядом на аристократа на прогулке. Не так, как умел раньше, но глаза демона и в новом человеческом образе могли светиться искрой Преисподней. Нельзя забрать всю суть.
— Всё, всё, молчу, — пошёл на попятную собеседник. — Больше ни слова, — добавил верфольф и вздохнул. — О тебе, о ней, о случившемся. Тоска это всё. Везде тоска, куда ни посмотри.
— Кан!
— Да молчу, молчу. Понимаешь, у самого слова в горле застревают. Так бы рта и не открывал, — клятвенно заверил оборотень.
Оба шли вдоль дороги и вели вполне
Собаками тем точно некогда заниматься.
Разве что брат Саркона Кану возможность речи оставил. Было предложение — большая, грозная, молчаливая собака или мелкий, облезлый, но всё же говорливый напарник поверженного адом демона…
Поразмыслив, Кан выбрал второе. Молчать неизвестно сколько месяцев, а то и лет прежде чем всё уляжется — то ещё занятие. А так хоть влиять на что-то. Хотя бы голосом. Хотя бы на настроение демона…
— Вот и молчи, а то намордник одену. В этом мире четвероногие не разговаривают.
— Да ну тебя, — Кан протестующее остановился, натянув поводок. Саркон собирался было дёрнуть на себя, но оборотень поднял лапу и помочился на дерево.
— Ты невыносим! Это десятое за километр, — припомнил демон.
— А ты не считай! — укорил Кан. — Понимаешь, это как-то само выходит, — и оборотень почесал задней лапой за ухом.
— Ты ещё яйца оближи! — вспыхнул демон.
— Да не рычи ты… Это я пёс, а ты человек. Давай, что ли, в парке прогуляемся. Погода хмурится. Надо беседку найти, а то зальёт. Квартиру-то тебе братья не подарили, как я понял. Не так ли? Где жить-то будем?
Саркон припомнил ощущение полёта, короткую потасовку с прозябающим в постоянном пьянстве мозгом парня и полную власть над телом. Прошлая душа, измученная помутнённым разумом, радостно покинула тело для дальнейших перевоплощений. Около часа пришлось просто бороться с телом, чтобы восстановить почти разложившуюся печень, севшие почки, порядком поредевшее серое вещество, атрофированные мышцы. И это всё под непрекращающийся разговор Кана, которого поселили в собаку этого парня.
— Тело гопника — вот и всё, что досталось тебе от семьи. И мы понятие не имеем, где он живёт, кого знает, кто его знает… Так зачем мне молчать, когда рядом никого нет? Не ставь меня в рамки. Я и так слишком долго в них жил.
— А что мне мешает просто затянуть тебе поводок потуже? И прервать твою никчёмную жизнь, — грозно зыркнул Саркон.
— Эм-м… одиночество? — нашёлся Кан.
Глаза демона на какое-то время застыли. Демон искренне вздохнул и ничего не ответил.
Эдик раскинулся на лавочке, скалясь лучезарной улыбкой победителя сгустившимся тучам.
— Солнечно? Как же! Ветер в дрожь бросает. Чёртовы синоптики. Им хоть какую аппаратуру поставь, всё равно тыкают пальцем в небо!
Подняв «собачку» молнии свитера до самого подбородка, Эдик застегнул куртку и засунул руки под мышки. Третий день после мощного ритуала ладони сковывало холодом. Не столько потратил энергии на сам ритуал, сколько за заметание следов. Пришлось выложить все внутренние запасы, и тело реагировало на их потерю постоянным ощущением холода.