Изнасилование
Шрифт:
– Да ничего! – нагло и бессмысленно соврала я – Сдался ты мне!
– Не даёт покоя моё тело, да? – неуловимо начал улыбаться он.
– Нет.
– Если на нем что-то страшное, отталкивающее, гадкое. Как считаешь?
– Не хочу знать об этом, - отвернула лицо я в бок, потому что иначе смотрела на его рубашку, застегнутую под самую шею.
– Шрамы, следы пыток и издевательств. Ты надеялась, что бывшая
– Резон в этом есть. Жены обычно видят супругов голыми. Хотя на счет тебя я сомневаюсь.
– Предлагаю игру, - Йесон вытащил из кошелька монетку, убрав бумажник обратно во внутренний карман пиджака – Назови число, не бойся.
– Одиннадцать, - передернула я плечами. Что ещё на этот раз?
– Орел или решка? – продемонстрировал он мне на вытянутой руке обе стороны.
– Пусть будет решка, орел же у нас ты, - я не понимала, к чему это всё идет – а в чем, собственно, суть игры? На что играем?
– На раздевание, - я вспыхнула, уставившись в его глаза – мы оба хотим раздеть друг друга, а трогать ты нам друг друга не позволяешь. Значит, раздеваемся сами. Но просто раздеваться это пошло и скучно. Не пикантности, не остроты. Поэтому раздевается тот, кто проигрывает.
– Эй, я не буду перед тобой раздеваться! – воспротивилась я.
– А ты так сразу поверила в неудачу? – Йесон ухмыльнулся – Всего одиннадцать подбросов. Кто больше успеет оголиться, тот порадует второго. Заметь, есть вариант не раздеться вообще. Честно?
Я посмотрела на него внимательнее: пиджак, галстук, рубашка, ремень, брюки, два носка, трусы (должны быть). Вспомнила, что на мне: босые ноги, шорты, майка, бюстгальтер и трусики. Какие-то изначально неравные шансы. Кто меня дернул назвать «одиннадцать»?
– Нет, не честно!
Йесон подошел ко мне и двумя пальцами протянул монетку. Я подставила ладонь, и он её туда бросил, тут же отступив на шаг назад.
– Бросай сама, я не мухлюю, - он ждал, слегка раскачиваясь с пятки на носок – у тебя не будет другого выхода, как посмотреть на меня обнаженного, не пообещав мне за это секс. Подумай.
– Хочу заметить, - вертя золотистый кружочек меж пальцев, мялась я – что при четырех орлах и семи решках, мы будем два голых идиота посреди зала.
– Это будет божественный расклад, - разомлел от воображаемой картины Йесон – при таком, воистину знаковом, совпадении, предлагаю сразу же бросаться на пол и совокупляться.
– Вот на это даже не рассчитывай, - я занесла руку – ты точно сдержишься и не кинешься на меня, если я буду перед тобой нагая?
– Если уж я сегодня ночью сдержался, можешь быть уверена…
– Я бросаю! – прервала я его сладкие воспоминания, в которые, я уже не знала, хочу ли вникать. А вдруг он меня
Монетка подлетела в воздух и я, поймав её, прижала к тыльной стороне ладони. Сделав глубокий вдох, я убрала верхнюю руку и посмотрела. Йесон тоже подошел, чтобы видеть, что выпадает. Орел.
– Прошу, - мужчина сомкнул руки замком на уровне пряжки и, смеясь глазами, смотрел на меня. Естественно, первым на очереди был верх и я, обреченно покачав головой, скинула футболку, бросив её на диван. Нужно было продолжать дальше.
Вторая попытка. Тот же самый жест. Решка. Я благодарно выдохнула, показав Йесону «мою» сторону. Он с железным спокойствием ослабил галстук и, когда он достаточно расширился, снял его через голову, швырнув в сторону кухни.
Я подбросила в третий раз. Во мне просыпался азарт. Кожу щекотало возбуждение и неподдельное желание раздеть Йесона. Я убрала ладонь. Снова решка. Я расплылась в улыбке. Мне начинало нравиться. Зачем-то облизнувшись, я наблюдала, как Йесон опускает пиджак к своим ногам. И всё это было молча, элегантно. Двое взрослых людей играют во взрослые игры. Это было волнующе, чувственно и сексуально.
Четвертый раз огорошил меня орлом. Я злилась, как когда проигрываешь в покер. Но винить было некого. Раздающей была я, поэтому делала судьбу своими руками. Я стянула шорты, оставшись в нижнем белье. Я не поняла, у Йесона всегда такое лицо, или я проморгала, когда оно сменило выражение? Я чувствовала себя пирожным на витрине кондитерской.
– Может, прекратим? – робко попросила я.
– Если выпадет решка, то я снимаю рубашку, - заманчиво напомнил мужчина. Черт, я думала, он будет оттягивать момент и дразниться, снимая по одному носку, но он делал крупную ставку.
– Ладно, только если так, - поддалась я, жаждая порвать у него на груди пуговицы и удовлетворить свой нездоровый интерес. Дрожащими руками, я подкинула монетку и, поймав её пятый раз, поспешила узнать результат. Орел – Вот дерьмо!
– Не ругайся, моя девочка, - Йесон причмокнул губами. Специально, или сорвалось? – Се ля ви.
– Всё, я не хочу играть дальше! – заныла я, понимая, что очередь снимать лифчик. Ну не трусы же?
– Игру имеет право останавливать только выигрывающий, - напомнил законы жизни мужчина – а им пока со счетом два против трех являюсь я. Снимай, не тяни. Твоя медлительность заводит больше, чем если бы ты уже разделась полностью.
Это был весомый аргумент. Мне не нужен тут возбужденный до одурения Йесон. Я протянула ему монетку, освобождая руки, и потянулась к крючкам на спине.
– Дальше будешь бросать ты, - я быстро расстегнула бюстгальтер и, перехватив его спереди, прикрыла грудь и уронила его под ноги – или смысла дальше уже нет?
– Как же нет? – зацокал языком Йесон – Во-первых, на тебе ещё трусики, а во-вторых, ты закрываешь грудь руками, и я не могу любоваться тем, что честно выиграл.