Изобретатель. Продолжение
Шрифт:
– Ах, – сочувственно вздохнула женщина-робот. – Нужно обязательно спросить об этом моего начальника, Синха. Он что-нибудь придумает.
Повернувшись вокруг своей оси на 180 градусов, секретарша решительно направилась к двери в прихожую.
Синх в это время всячески помогал Михаилу ловить рыбу. Он так сильно увлёкся этой затеей, что совсем не обратил внимания на подошедшую к нему Зину.
– Давай-давай! – кричал довольный чёрно-жёлтый инопланетянин. – Тащи! Тащи её, голубушку!
И
– Мой господин, – в десятый раз попыталась обратиться к нему Зина. – Земляне нуждаются в Вашей помощи!
– Да-да, я уже помогаю им ловить рыбу! – хохотал Синх. – Тащи, тащи её, Миша!
Наконец, поймав уже десятую рыбину, Ромашкин прикрыл дверь и повернулся в сторону Синха, чтобы полюбоваться богатым уловом. Но, к его огромному удивлению, ни одной рыбки в поле его зрения не попало! Он заглянул в таз стоящий неподалёку, потом в ведро, подвешенное на гвоздь, – ни там, ни там – рыбы не было!
– Синх, а где же наша «голубушка»? – крайне озадаченно спросил Михаил у инопланетянина.
Широко улыбаясь, и явно удивляясь нелепому вопросу, Синх показал на море.
– Где же ей быть, как ни там?! Там же её дом!
Почесав затылок, Ромашкин посмотрел на открытое окно веранды, и, догадавшись что случилось, весело расхохотался.
– Так ты, Синх, пока я ловил рыбу через дверь, отпускал её обратно в воду через окно?!
– А разве надо было делать по другому? – не понял Синх.
Насмеявшись вдоволь, землянин попытался объяснить непонятливому инопланетянину, что эти живые существа предназначались для их желудков. Синх выпучил глаза.
– Ты хочешь сказать, что мы должны были съесть этих милых созданий?
– А зачем же мы их ловили, по твоему?!
– Я думал, для забавы. Я думал, игра в этом и заключается, чтобы один ловил, а другой отпускал. Я был уверен, что и рыбам это нравится!
Зрители (в лице Елены, Прохора и Бима), которые, заслышав шумиху, собрались, и успели увидеть эту забавную картину, поддержали Ромашкина дружным смехом и лаем.
На чёрно-жёлтом лице Синха было полное недоумение.
– Я прекрасно тебя понимаю, Синх, – сказал Прохор, перестав смеяться. – Большинство землян за миллионы лет привыкли к такому положению вещей, где многие живые существа считаются пищей.
– Это несправедливо! – воскликнул Синх.
– Возможно, мой друг… И разные философы неоднократно об этом задумывались, но… Так уж повелось испокон веков. Люди привыкли к животной пище настолько, что отказ от неё считается настоящим подвигом!
– О!.. – покачал головой инопланетянин.
– Да… Но в современном мире у каждого человека есть право выбора. На нашей планете немало «вегетарианцев» – людей, которые едят только растительную пищу. Я тоже сторонник вегетарианского образа
Уединившись в спальной комнатке, Синх целый час просидел в задумчивости. Привыкший к полному порядку, царящему, как ему казалось, на его родной Дивии, он, может быть впервые за всю свою долгую беззаботную жизнь, не на шутку озадачился философскими мыслями на тему добра и зла.
А за окном мерно покачивался горизонт бездонных сил воды и неба, возможно, увлечённый своими, ещё более глубинными думами.
О, как часто автор подобной книги выходил из себя! «Ну, зачем я пишу свой «шедевр»? – кричал он, выскакивая из-за стола, смахивая рукопись на пол и выбрасывая очередную печатную машинку в разбитую форточку. – Оценят ли по достоинству современники, или хотя бы потомки, мои адские труды?!» Да, нелегко быть великим писателем!.. Но каждый раз, сжимая в кулак свои последние мысли, он требовал от Музы, казалось бы невозможного и продолжал творить!
На третий день полёта летающий дом оказался во власти самого настоящего шторма. Тучи накрыли всё небо. Разбушевался ветер. Грянули первые раскаты грома. Началась страшная гроза. Океан заревел, как разбуженный медведь. Волны вздымались до самого неба. Летающий дом в любую секунду мог разбиться об одну из таких волн. Бедняга Бим спрятался под кровать и трясся от страха. Синх, пытаясь успокоить перепуганную до полусмерти Елену, всячески кривлялся и напевал песенки. Клюев и Ромашкин копошились над приборами.
– Если мы не сможем подняться выше этой чёртовой бури, мы погибнем, – сказал Клюев взволнованному Ромашкину, так, чтобы никто не слышал.
– Главное не паниковать, – ответил Ромашкин, явно успокаивая самого себя.
– Прохор Петрович, – как ни в чём не бывало заговорила подошедшая вдруг секретарша Синха. – Не желаете ли чаю?
– Нет, Зина! Спасибо!.. Не сейчас! – отмахнулся от неё изобретатель.
– А вы, Михаил, – невозмутимо продолжила Зина. – Не желаете?..
– Ох уж, эти женщины!.. – выругался Ромашкин, забыв на мгновение, что Зина – робот.
Обиженная секретарша «откатилась» в сторону стола и в ту же секунду дом так тряхнуло, что поднос с чаем вылетел у неё из рук, а она сама, подкинутая неведомой силой, рухнула на пол. Бим жалобно заскулил под своей кроватью. Елена вцепилась в руку Синха с такой силой, что его чёрно-жёлтая рука посинела. Синх мужественно держался за спинку дивана, надёжно привинченного к полу.
Высоченная волна всё-таки дотянулась до нижних венцов летающего дома и, будто смеясь, шлёпнула его своим мощным хвостищем.