Изольда Великолепная
Шрифт:
Вторая половина стола молчала.
Неужели в кои-то веки противоборствующие стороны заключили союз? Или те, кто поддерживал Кормаков не смели в отсутствие хозяев рта раскрыть?
– Мы весьма обеспокоены! – подхватил оборванную речь мормэр Грир. Не молод. Не стар. Не беден, но и не богат. Особых заслуг нет. На редкость непримечательная личность. Это даже подозрительно.
Не он ли Тень?
Или кто-то из этой дюжины?
Дядю можно вычеркнуть. Оукли – слишком стар. А вот остальные…
Кэден? Глуповат
Грир? Слишком мало информации.
Макферсон? Или Кормак? Вечные соперники. Стерегут друг друга похлеще сторожевых псов, готовы вырвать глотки, был бы повод. Порох – хороший повод. Стали бы рисковать?
Остальная шестерка. Нокс честолюбив, но беден.
Саммэрлед слишком много внимания уделяет деяниям предков, говорят, каждый день пересчитывает листья на родовом древе.
Токуил… безвольный. Игрок, но не из тех, которые выигрывают. Если бы не каменоломни, которые дают хороший доход, давно бы разорился.
Баллард и Фингол, чьи семьи переплелись корнями столь тесно, что нельзя с уверенностью сказать, где проходит граница между кланами. Работорговцы. И новые законы пришлись им не по вкусу.
А если узнали, кто руку к этим законам приложил?
Хендерсон сам по себе. Лорд-палач редко удостаивает Тайный Совет посещением. Но сегодня пришел. Почему?
– Чем же вы обеспокоены? – ласково поинтересовался Магнус. – Не стесняйтесь. Излагайте, а мы послушаем.
Грир дернулся, а Оукли, выпав из полусна продолжил:
– …обеспокоены здоровьем той… девушки… как ее? Изольды.
Имя подсказали. И удивительное дело, Оукли расслышал его без своей слуховой трубки. Что если маразм его, дряхлость – притворство? Они все здесь умеют притворяться.
– Если ее болезнь действительно серьезна, – Грир вновь пришел на помощь, – то даже в случае излечения нельзя быть уверенным, что болезнь…
Они все хотят ее смерти. Естественный исход. Удобное решение неудобного вопроса. На Урфина не следовало обижаться – правду же сказал.
Только как-то очень обидно.
– …не воспрепятствует в последующем…
Зачем нужен этот Тайный совет?
Равновесие. Соблюдение прав.
Чьих? Эти люди готовы перервать друг другу глотки за малейшую выгоду. Им плевать на Протекторат. Они вспоминают о правах лишь тогда, когда их собственные нарушаются.
– …исполнению ее долга? Гильдия медиков готова составить консилиум, который…
– Этого не будет, – Кайя точно знал, что не подпустит к Изольде никого из тех, кому не доверяет. В первую очередь медиков.
– Кайя, – Макферсон жестом прервал Грира, и тот опустился на стул. Оукли так и остался стоять, веки его были прикрыты и, похоже, что старик дремал. – Я по-человечески понимаю вашу привязанность. Девушка мила. Непосредственна. И даже добра к моей несчастной беспутной дочери. Но это же еще не
Добрый Макферсон.
Расчетливый и однажды просчитавшийся. Ингрид достало наглости не возвращаться под заботливое отцовское крыло, но отстаивать право распоряжаться имуществом мужа самой. Знатная была тяжба. И Кайя с превеликим удовольствием вынес решение. Законное. Но с точки зрения Макферсона крайне несправедливое. У них всех здесь свои представления о справедливости.
Лорд-казначей же принял молчание за готовность слушать.
– Дайте ей титул, назначьте содержание… ваш отец умел улаживать подобные конфликты.
– Он умер в сорок два года.
– Печально, – с легкостью согласился Макферсон. – Однако это не повод, чтобы столь безответственно подходить к вопросу, от которого зависит будущее всего Протектората. Позвольте напомнить, Ваша Светлость, что ваш долг…
Эта словесная баталия могла длиться долго. У них у всех явный избыток свободного времени. А Кайя ждут.
– Я знаю, в чем заключается мой долг. Изольда – моя жена. Согласно договору. И по моему желанию. Свадьба состоится в назначенный срок. Надеюсь, что выразился ясно.
Оукли встрепенулся и полуслепым взглядом обвел комнату, кажется, он не понимал, где находится.
– А уверены, что девушка справится? – Макферсон не собирался отступать. Неужели они все не видят, что Кайя больше не семнадцать? Тогда Совет был нужен. Тогда он не знал, что ему делать. С Замком. С дядей, который обезумел от крови. С Урфином. Со всем этим растреклятым Протекторатом, разваливавшимся на части.
– Что однажды она не опозорит вас? И не заставит выбирать между вашим к ней чувством и долгом? Хватит ли совести сделать правильный выбор, Ваша Светлость?
– Вы подрядились прорицать? – дядя вмешался вовремя.
– О, здесь не нужен дар прорицателя. Опыта хватит.
Кайя разжал руку. На каменном краю остались отпечатки пальцев. Похоже, стол был не столь прочен, как казалось.
– Этот Совет, – Кайя поднялся, – существует лишь потому, что когда-то я действительно получал здесь разумные советы. Однако сейчас я не вижу в нем пользы. С сегодняшнего дня Тайный Совет распущен. Все возникающие вопросы будут решаться в обычном порядке.
– Что ж, – Макферсон поднялся первым. – Из-за женщин творили и куда большие глупости. Надеюсь, Кайя, ваша обойдется вам не слишком дорого.
Они покидали Каменный зал один за другим, неспешно, сохраняя достоинство. И когда за стариком Оукли – он ходил слишком медленно – закрылась дверь, дядя произнес:
– Неужели я дожил до этого счастливого момента? Ты учишься рычать, мой мальчик.
– Я поступил правильно?
В груди клекотала ярость. И Кайя пришлось сделать усилие, чтобы не допустить всплеска. Гранитные стены – надежная защита, но все же…