Изоляция
Шрифт:
– Что ты хочешь, женщина? От меня мало что зависит. Я делаю всё, что могу, и тебе советую. Прекрати истерику и займись чем-нибудь полезным. Например, тренировкой, – Руслан невозмутимо продолжал чистить оружие.
– Прекрати муштровать меня, ты со своей суперорганизацией уже навёл порядки, так что теперь наш сын неизвестно где! Мы не на войне!
– А вот здесь я бы поспорил. Причёска тебе идёт, – муж впервые поднял на неё глаза.
Это было уже слишком.
Ясна круто развернулась и возвратилась в дом, хлопнув дверью. Ох уж эти бабкины гены, ей никогда не научиться совладать с собственным гневом!
Сын не раз говорил ей,
Ясна любила и уважала мужа. И даже она иногда считала, что он переигрывает. Никаких предпосылок реальной угрозы она не видела, так что вера её колебалась. Но девушка была чётко уверена – авторитет отца нужно поддерживать, а потому не поддавалась на провокации сына.
Она ясно помнила день, когда он сбежал. В начале февраля они приехали из города в поселение на выходные, как делали всегда в последние два года. Начиналась метель. Ясна готовила ужин. Руслан вернулся и застал сына возле печки, занятого игрой на гитаре. Доски от старого забора, которые Алекс должен был сложить под брезентовый навес и укрыть от непогоды, остались нетронутыми снаружи. Грозное серое небо обещало в скором времени засыпать мир снегом. Выражение лица Руслана тоже не предвещало ничего хорошего.
– Сашка! – строго начал он. – Почему не навёл порядок во дворе?
– Ща доиграааю и уберу, – протянул мальчик.
– Ща я изыму твою гитару и выброшу на снег. Мокнуть и гнить, – Руслан бесцеремонно выхватил инструмент из рук сына. – Хотя нет, гитару я сохраню. А на улицу отправлю тебя. Пока не закончишь – в дом не зайдёшь! Марш работать! После выполнишь 200 отжиманий!
На скулах Алекса заиграли желваки. Парень резко вскочил, пнул полено, подвернувшееся под ноги, натянул пуховик и выскочил на холод. Руслан с гитарой в руках подошёл ближе к огню и стал, не отрываясь, смотреть на пламя. И Ясна, безмолвно наблюдавшая сцену, не видела, как он бережно погладил инструмент и глубоко вздохнул.
После того как буря закончилась, доски были аккуратно сложены и 200 отжиманий выполнены, отец отвёл сына во двор и долго о чём-то с ним беседовал. За разговором они вычистили территорию от снега. Ужинать сын отказался, сославшись на больной живот. Утром его уже не было. Вместе с ним пропали комплект ключей от всех дачных построек, несколько банок с провизией из кладовой, запасная тёплая одежда, одеяло и вся наличка из кошельков родителей.
Мать решила, что Алекс отправился в город. Но когда они вернулись в Питер, дома мальчика не оказалось.
Итальянский пациент
Июнь 2020. Котка, Финляндия
Смена выдалась тяжёлой. Больные поступали один за другим, рабочих рук не хватало. Всех специалистов отправили в инфекционное и реанимацию – бороться за жизни больных вирусом. Остальные отделения, не меньше нуждавшиеся в квалифицированной помощи, остались заброшенными. Больным с инфарктом, инсультом или разрывом аппендикса не хватало мест в отделении интенсивной терапии, несмотря на увеличение количества коек. Наиболее сбалансированное реанимационное отделение состоит из 12 коек – это, как правило,
Клэр считала минуты до окончания рабочего дня. Тогда девушка сможет, наконец, снять униформу, пройти дезинфекцию и хотя бы присесть.
Приняла душ. Надела привычную чёрную водолазку и джинсы, заплела косу и вышла в коридор, набирая на ходу сообщение любимому. Тот уже привык, что она не отвечает в течение дня, так как пользоваться телефоном запрещено. Но продолжал писать. И после смены Клэр ждали признания в любви, слова поддержки и одобрения. Это давало ей силы.
Девушка мечтала сесть в старенький «ситроен», доехать до дома и закрыться в своей маленькой уютной двушке. Снять с себя всю одежду, постоять под горячими струями воды, завернуться в махровый халат и рухнуть в постель. Хорошо, что она живёт одна и имеет такую возможность. Работники больницы, у которых есть семьи, не могут возвращаться домой: они спят прямо в госпитале и общаются с родными только по телефону, чтобы не принести инфекцию.
Клэр знала уже две семьи, брак которых находился под угрозой от такого испытания. Дети не видели матерей и отцов, жёны и мужья вынуждены были справляться с домашними делами самостоятельно и вечерами засыпать в пустых холодных постелях. Хорошо, что у финнов это нормальная практика. Более южный народ вряд ли бы выдержал долго такое положение дел. Клэр где-то читала, что в Китае за период карантина произошло больше разводов, чем за последние несколько лет. Хотя, возможно, это была лишь интернетная утка. Скандинавов спасала врождённая стойкость.
Ещё недавно девушка была явно не в выигрышном положении. Её роман на расстоянии приносил как радость, так и душевные переживания.
Здесь Клэр пришлось прервать размышления и остановиться, чтобы дать дорогу санитарам, везущим каталку. На ней лежал молодой юноша, ещё подросток. Длинные ноги в баскетбольных кроссовках свисали с каталки и вздрагивали при каждом толчке.
– Ho sette… L'acqua, per favore… 3 – услышала она, не веря своим ушам.
Откуда здесь, в финском госпитале, парень, в бреду говорящий на итальянском языке? Мальчик то приходил в себя, то снова терял сознание.
3
Ho sette… L'acqua, per favore… (ит.) – «Хочу пить… Воды, пожалуйста…»
– Он просит воды, – перевела Клэр санитарам просьбу пациента.
Девушка изучала итальянский уже полгода, раз уж её угораздило влюбиться в итальянца. Первоначально они общались на общем английском, но со временем стали учить родные языки друг друга.
– Стойте. Я провожу вас, мало ли что ещё понадобится, – Клэр уже забыла об усталости. Она не могла оставить этого парня.
Один из санитаров с радостью уступил ей место в изголовье каталки, и у итальянского пациента появилась добровольная сиделка.