Изоляция

Ливадный Андрей Львович

– Послушай, Илья Иванович, речь сейчас идет не о логрианах!

– А о ком же?! – вспылил Рогозин. – Они создали систему Ожерелье! Они предложили концепцию Изоляции, когда поняли, что мы пришли сюда всерьез и надолго! Но, как обычно, ничего не объяснили, не раскрыли своих технологий! И ни словом не обмолвились о системах планетарной обороны Первого Мира! Нужно быть слепым, чтобы не заметить, что логриане годами вели свою игру, разменивая наши жизни!

– И потому ты решил бездействовать?

– Урман, я не намерен перед тобой отчитываться! Ситуация намного сложнее, чем ты вообще

способен представить!

– Хватить общих фраз! Если что-то знаешь – говори! А если попросту трусишь – так признай это!

Пунцовые пятна выступили на бледных щеках адмирала.

– Система Изоляции была включена отсюда! За тридцать минут до начала вторжения! Наверху, – он подразумевал штаб флота, – такого решения явно не принимали! О чем это говорит?! Логриане прекрасно знали о назревающих событиях, понимали, кто именно способен прорваться в Первый Мир через систему созданных ими порталов! Но не предупредили нас! Решили сами разобраться? Поэтому все корабли, на борту которых работали управляющие логр-компоненты, были попросту депортированы из системы Ожерелье?! – кричал Рогозин. – Осталась только моя эскадра! И причина понятна – «Решительный», так же как фрегаты, спроектирован недавно, без применения чужих технологий!

– Тогда тем более непонятно твое бездействие! – резко ответил Урман. Он не собирался отрицать справедливость слов адмирала. События, предшествующие вторжению, действительно выставляли логриан в невыгодном свете, но речь сейчас идет не о тайнах древнейшей истории, аспекты которой всеми силами пытаются скрыть «братья по разуму». В этом можно разобраться позже, а сейчас надо думать, как спасти население Первого Мира!

Он откровенно и резко высказал свое мнение, попытался надавить, зная слабые стороны Рогозина:

– Режим Изоляции рано или поздно будет снят! Силы флота вернутся, и с каждого из нас потребуют отчет за совершенные поступки! Илья Иванович, подумай, еще не поздно спасти миллионы жизней!

Самопровозглашенный адмирал молча выслушал его, встал, прошелся по отсеку, затем мнемоническим приказом сформировал цифровое пространство.

Стены помещения окутала дымка. Появилось объемное изображение.

– Взгляни.

Искаженные вертикали пронзали мрак. Датчики крейсера транслировали детальную картину, позволяли оценить степень воздействия, которому подверглись силовые линии гиперсферы.

– Я не склонен драматизировать ситуацию, – нервно усмехнулся Рогозин, – но думаю, что Конфедерация Солнц распалась. Не забывай о разнице темпоральных потоков. В Обитаемой Галактике прошло два с половиной года! За это время никто не попытался прийти к нам на помощь или хотя бы произвести разведку системы Ожерелье! На мой взгляд, это означает лишь одно: привычное мироустройство разрушено. Можешь сам проанализировать данные. Вертикали искажены на порядок сильнее, чем допускали расчеты режима Изоляции! Воздействие неизбежно передалось на всю внепространственную сеть! Планеты с орбит, конечно, не сошли, а вот межзвездной сети «Интерстар» больше нет! Единое информационное пространство разорвано! Станции гиперсферной частоты не работают! Маркировка горизонталей стерта! Помнишь, так уже было однажды, во время Семидневной войны! Ни один

корабль не в состоянии совершить управляемый прыжок. Так что делай выводы, полковник!

Несколько минут прошли в гнетущем молчании.

Урман встал.

– Я ухожу.

– Задерживать не стану, – с деланым безразличием пожал плечами Рогозин. – Мне известно, что тиберианцы готовят удар. Твое желание умереть выглядит глупо.

– А на что рассчитываешь ты? – Урман обернулся.

– На победу. Полную и безоговорочную. Тебе известно, кто руководит силами вторжения? Отдаешь себе отчет, что скелхи и фокарсиане – всего лишь исполнители чьей-то воли?

– Да, понимаю.

– А я убежден, что все происходящее – это отголосок каких-то давних, непонятных нам событий. Я видел, какие силы противостояли друг другу в первый день вторжения, и не брошу последнюю эскадру Содружества в жернова чужих технологий. Кто бы ни скрывался за спинами скелхов, они в ловушке. Ты, кстати, не сообщил мне ничего нового. Если чужие собираются пробудить реликтов Галактической войны – что ж, пусть узнают, что такое ад. А я подожду. Уж с «Одиночками» боевые мнемоники эскадры справятся, нам не впервой разгребать техногенное наследие!

– Хорошо, иные цивилизации тебя не волнуют. – Урман все же предпринял последнюю попытку. – А люди?

– На войне не обходится без жертв, – скупо обронил адмирал. – Я думаю о человечестве в целом. Мне возрождать Конфедерацию, если ты еще не понял. А теперь ступай. Не стану тебя задерживать. Здесь не нужны офицеры, сеющие смуту.

Урман ничего ему не ответил. Худшего и предположить было невозможно. Рогозин, восстанавливающий Конфедерацию Солнц?

«Нет. Он не способен. Мелкая, завистливая, пакостная душонка. И тиберианцев ненавидит. Никогда не скрывал этого. Значит, ждать нам следует не помощи, а удара в спину…» – тяжело размышлял он, пока работали механизмы шлюза.

Глава 6

Первый Мир. Предгорья…

Боевая машина космодесанта медленно двигалась по древней дороге.

Яна часто поглядывала на Антона, прислушиваясь к исходящим от него едва уловимым теплым, адресованным ей эманациям.

Кажется, нервы не выдержат этого вязкого неторопливого движения, но иначе нельзя, ведь его рассудок сейчас в чужой сети, и дистанция для связи предельная.

Она старательно инсценировала поломку, вела БМК на пониженной передаче.

Го-Лоит не должен ничего заподозрить. Тварь наверняка следит за ними. Яна думала о нем с ненавистью, стараясь утопить в обжигающих чувствах все остальные мысли.

Антон балансировал на зыбкой грани несвойственного человеку восприятия.

Он погрузился в ментальную сеть, полагаясь лишь на опыт общения с Нейрусом, не представляя, как именно станут разворачиваться события.

В первые мгновенья он едва не сошел с ума. Ожидание настороженной тьмы, взирающей свысока, обмануло. Тысячи голосов ворвались в рассудок, оглушили, крича наперебой, сливаясь в лишенный смысла нестерпимый гул.

Он рефлекторно защитился, оттолкнул их, не внял, и на несколько секунд его выбросило назад, в реальность.