Изощренное убийство
Шрифт:
Главный врач улыбнулся:
— О, я не думаю, что региональный совет назначит доктора Штайнера. Это клиника относительно широкого профиля. Нам нужен человек, который сможет централизованно управлять ею. К тому же, возможно, наступит время очень больших перемен. Вы знаете о моих взглядах. Если грядет еще более тесная интеграция психиатрии с общей практикой, то такому заведению, как это, возможно, придется исчезнуть ради всеобщего блага. Нам нужно получить доступ к стационарам. В итоге клиника Стина может естественным образом найти свое место в амбулаторном отделении неспециализированной больницы. Я не говорю, что это весьма вероятно. Но подобное возможно.
Так вот какие настроения царили в региональном совете?! Доктор Этридж все предвидел.
— Мне все равно, где лечить пациентов, если это будет происходить в тишине и покое, при определенной доле терпения, без излишних формальностей и накрахмаленного белья. В таком психиатрическом отделении при неспециализированной больнице дела могут пойти прекрасно, если руководство учреждения будет понимать наши потребности в отношении персонала и условий работы. Я слишком устал, чтобы сражаться. — Он взглянул на главного врача. — Вообще-то я уже почти принял решение не участвовать в конкурсе на замещение этой должности. Я даже звонил вам в кабинет вчера вечером из служебного помещения медперсонала, чтобы узнать, не могли бы мы поговорить об этом после работы.
— Правда? В котором часу?
— Приблизительно в шесть двадцать или шесть двадцать пять. Никто не ответил. А позднее, естественно, наши мысли заняли совсем другие проблемы.
Главный врач задумался.
— Должно быть, я был в библиотеке. И я очень рад, что так получилось, если это означает, что у вас было время передумать. Надеюсь, вы все-таки передумаете, Джеймс.
Он выключил свет, и они вместе спустились по лестнице. Остановившись у нижней ступеньки, доктор Этридж повернулся к Бейгли и произнес:
— Так вы говорите, было примерно шесть двадцать, когда вы звонили? Это интересно, в самом деле весьма интересно.
— Что-то около того, я полагаю.
С раздражением и удивлением доктор Бейгли осознал, что именно он, а не главный врач разговаривал так, словно чувствовал себя виноватым или смущенным. Его охватило сильное желание покинуть клинику, вырваться из-под изучающего взгляда голубых глаз, которым доктор Этридж так легко смог поставить его в невыгодное положение. Но оставалось кое-что еще, что нужно было сказать. У двери доктор Бейгли остановился и посмотрел в лицо главному врачу. Как ни старался он изобразить безразличие, его реплика прозвучала неестественно и даже немного воинственно:
— Меня мучает вопрос, следует ли нам предпринять что-то в отношении сестры Болем.
— В каком смысле? — мягко спросил главный врач. Не получив ответа, он продолжил: — Все сотрудники знают, что могут попросить меня о встрече в любое время. Но я не призываю никого к исповеди. Происходит расследование убийства, Джеймс, и веду его не я. Отнюдь не я. Думаю, вам лучше было бы занять такую же позицию. Спокойной ночи.
Глава 6
Ранним утром в понедельник, в годовщину смерти жены, Дэлглиш зашел в маленькую католическую церковь за Стрэндом поставить свечку. Его жена была католичкой. Он не разделял ее религиозных взглядов, и она умерла, прежде чем он начал понимать, что это значило для нее и насколько сильно фундаментальная разница в воззрениях могла повлиять на их брак. Первую свечу он поставил в день ее смерти, испытав потребность как-то формально обозначить невыносимое горе, и, вероятно, выразить детскую надежду на то, что это упокоит ее душу. Сегодня он зажигал уже четырнадцатую свечку. Это таинство его уединенной и сокрытой от посторонних глаз жизни было для него не суеверным или благочестивым поступком, а привычкой, от которой он не смог бы отказаться, даже если бы захотел. Жена снилась ему очень редко, но ее образ всегда был необыкновенно четким; проснувшись, однако, он не мог точно вспомнить ее лицо. Дэлглиш бросил монету в щель и поднес фитилек свечи к умирающему
Церковь была почти пуста, но Дэлглишу казалось, что здесь царит атмосфера бурной и молчаливой деятельности, которую он ощущал, но к которой не мог приобщиться. Направляясь к двери, он узнал женщину в красном пальто с темно-зеленым шарфом, покрывавшим голову. Женщина остановилась, чтобы обмакнуть пальцы в купель с водой. Это была Фредерика Саксон, старший психолог клиники Стина. Они вместе дошли до последней двери, и Дэлглиш с силой распахнул ее перед Фредерикой, преодолевая внезапный порыв осеннего ветра. Она улыбнулась ему приветливо и без смущения:
— Привет. Я не видела вас здесь раньше.
— Я прихожу только раз в год, — объяснил Дэлглиш.
Он не стал вдаваться в подробности, а Фредерика не задавала вопросов. Она лишь сказала:
— Я хотела встретиться с вами. Думаю, вам следует кое-что узнать. Вы сейчас не на службе? Если нет, то не могли бы вы поступить неподобающим образом и согласиться поговорить с подозреваемой не в официальном учреждении, а в кофейне? Я предпочла бы не приходить к вам в участок, а организовать встречу в клинике будет нелегко. Мне в любом случае нужно выпить кофе. Я замерзла.
— Есть тут одно место за углом, — сказал Дэлглиш. — Там подают более или менее сносный кофе.
За год кофейня изменилась. Дэлглиш помнил это заведение как чистое, но унылое кафе с рядом деревянных столов, накрытых виниловыми скатертями, и длинной стойкой самообслуживания, где красовались чайник и уложенные слоями, один на другой, питательные бутерброды под стеклянными крышками куполов. Теперь все выглядело намного более презентабельно. На стенах, обитых панелями, имитирующими старый дуб, был представлен богатый ассортимент рапир, антикварных пистолетов и кортиков непонятного происхождения. Официантки выглядели как дебютантки в стиле авангард, зарабатывающие деньги на карманные расходы, а свет был таким тусклым, что в помещении царил таинственный полумрак. Мисс Саксон направилась к столику в дальнем углу.
— Только кофе? — спросил Дэлглиш.
— Только кофе, пожалуйста. — Она подождала, пока у них приняли заказ, и сказала: — Это касается доктора Бейгли.
— Я так и предполагал.
— Вы наверняка уже что-то слышали, мне кажется. Но я предпочла бы рассказать вам об этом сейчас, а не ждать, пока вы сами меня спросите. И еще я предпочла бы, чтобы вы услышали все от меня, а не от Эми Шортхаус.
Она говорила без злобы или смущения.
Дэлглиш ответил:
— Я об этом не спрашивал, поскольку мне казалось, это не имеет отношения к делу, но если вы сами желаете что-то рассказать, это может оказаться полезным.
— Просто я не хочу, чтобы у вас создалось неверное впечатление, вот и все. Вы могли бы решить, что мы затаили злобу на мисс Болем. Но, знаете, это не так. Одно время мы даже испытывали к ней благодарность.
Дэлглишу не нужно было спрашивать, что она имела в виду, говоря «мы».
Официантка безучастно подала кофе — бледный пенистый напиток в маленьких прозрачных чашках. Мисс Саксон легким движением выскользнула из пальто и развязала шарф. Они оба сидели, обхватив руками горячие чашки. Она добавила в кофе сахар и подтолкнула пластмассовую сахарницу через стол по направлению к Дэлглишу. В ее поведении не было никакого напряжения, никакой неловкости. Она держалась непосредственно, как школьница, распивающая кофе с подругой. Он с любопытством обнаружил, что в ее обществе ощущает удивительное спокойствие, возможно, так было потому, что она не привлекала его как женщина. Но в то же время она ему нравилась. С трудом верилось в то, что это была только вторая их встреча и что событием, которое свело их, стало убийство. Фредерика сняла пену с кофе и сказала, не поднимая глаз: