Израильская литература в калейдоскопе. Книга 1
Шрифт:
Браво открыл еще одну банку пива, включил телевизор и увидел конец программы. Сразу после окончания передачи зазвонил телефон.
— В чем дело? — спросил Дани, уверенный, что звонит его друг.
— Дани? — услышал он голос своей сестры Тирцы и пожалел, что ответил.
Она спросила его, смотрел ли он программу.
— Нет, — ответил он ей, так как терпеть не мог, чтобы кто-то из семьи знал, что он делает. В особенности Тирца, которая потом разболтает всему свету. Она была в разводе, и в прошлом он выручил ее из судебной путаницы, которая возникла между ней и ее мужем. Он оплатил ей адвоката,
— Скажи, как ты думаешь? Мне показалось, что он пытается ухаживать за мной, — спросила она. — Он положил руку мне на плечо, когда провожал к двери и держал ее там до последней минуты, то есть пока я не вышла. Как я могу быть уверена…
— Да, я уверен, что он пытается ухаживать за тобой, — прервал ее брат. — Возможно даже, он любит тебя, кто знает?
Он думал о том, насколько его сестра предсказуема и скучна, и хотел отделаться от нее. Тирца сказала, что он самый сладкий, и закончила разговор под предлогом, что она не хочет мешать ему смотреть новости по телевизору.
Дани стоял в прохладе на балконе и вытирал пальцами выступивший на лбу пот.
Бессмысленные огни города мерцали вдали. Место для жилья, выбранное им, было превосходно, несмотря на шум от самолетов, к которому он заставил себя привыкнуть. Аэродром внутренних авиалиний даже успокаивал, напоминая ему о поездках за границу, которых у него не было уже в течение шести последних месяцев. Маленький гражданский самолет готовился к взлету для какой-то определенной цели внутри страны. Браво всматривался в его тень. Миниатюрный самолет взлетел, и в момент, когда он оттолкнулся, Браво бросил в его сторону заполненную наполовину банку с пивом. Банка не подбила самолет. На длинном пути вниз жидкость рассталась со своей емкостью.
На автобусной остановке, на которой должен был выйти его друг, никого не было. Дани вышел из-под навеса и оперся на столб остановки. Издалека кто-то приближался. Он решил не набрасываться на друга с криком. Но это был вовсе не друг, а всего-навсего Шмулик, паразит и осел, который жил за счет родителей, соседей Браво.
— Привет, Дани, — сказал Шмулик.
— Привет, — бросил Дани.
Шмулик закашлялся и продолжал идти.
— У тебя есть сигарета? — крикнул вслед ему Дани.
Шмулик протянул ему белую пачку. Дани извлек сигарету, и Шмулик пошел к дому родителей, чтобы вытянуть у них еще несколько шекелей.
Браво закурил и вспомнил, как однажды он опоздал на встречу с другом. Это было зимой. Шли переговоры, сулившие с большой долей вероятности миллион долларов годовой прибыли, и ему было жаль терять их. Шесть часов сидел он в своем офисе напротив этих толстосумов, двух братьев лет около пятидесяти, владельцев компании по импорту кофе, и вел с ними переговоры, во время которых рассказывал им для разрядки напряжения анекдоты.
В то время, как Дани разливал приготовленный им собственноручно коктейль
По возвращении домой он нашел ожидающего его на улице друга совершенно промокшим. Тот постеснялся ждать Дани на лестничной площадке, так как опасался, что соседи отнесутся к нему с подозрением и вызовут полицию.
Когда Дани подошел, глаза его друга выражали ненависть. От него воняло, и Браво испытал некоторую брезгливость. Оба поспешили тогда в квартиру, потому что им было уже трудно сдерживаться. Дани все-таки настоял на том, чтобы его друг принял душ. Сейчас он отчетливо вспомнил пощечину, которую дал другу, после того как тот вышел из душа, одетый в купальный халат, привезенный им из Сингапура.
— Ты завидуешь, — сказал Дани другу и влепил ему пощечину.
Друг равнодушно снял халат.
Бессовестный Шмулик снова мелькнул перед лицом Браво. Браво проигнорировал его. Шмулик тоже притворился, что незнаком с ним. Через четверть часа ожидания, которое он себе назначил, Дани вернулся домой, взял ключи от машины и помчался в Бат-Ям.
— Его нет дома, — сказала мать друга.
Браво мягко отодвинул ее в сторону и увидел, что его друг лежит на диване и глядит в потолок. Друг не перевел взгляд оттуда даже тогда, когда Дани подошел к нему.
— Ты идешь? — спросил Дани.
— Думаю, что не стоит, — сказал друг.
Его мать прошла мимо них с полным тазом мокрого белья.
Друг принужденно улыбнулся.
Возмущенный Дани уселся в кресло.
— Тогда дай мне это — приказал он в ярости.
После короткого молчания друг протянул руку, вынул из кармана своей рубашки пластиковый пакетик, скрепленный резинкой и бросил его на стол.
Браво схватил пакетик и ушел. Прохожие с восхищением вглядывались в его роскошную, летящую, как ветер, машину.
Дома он кое-как проделал все необходимые действия, проклиная своего друга — именно он всегда делает это, в то время как сам Дани только смотрит на него, как властелин, и делает ему замечания.
Его самочувствие резко улучшилось. Он лег на диван и поплыл.
Не прошло и двадцати минут, как его друг постучал в дверь. Браво, который уже погрузился в красочные грезы, стука не услышал. Друг испугался, так как ему пришло в голову, что Дани переборщил с дозой, и он продолжал стучать сильнее. Через десять минут упорного стука Дани понял, что поезд не двигается и сделал «ту-ту». Он встал и пошел к двери.
— Кто там? — спросил он.
Друг снаружи не мог решить, назвать себя или нет. Браво еще раз спросил, кто там. Друг нажал на кнопку вызова лифта. Браво медленно отошел от двери и вернулся на вожделенный диван. Друг слышал тяжелые удаляющиеся шаги. «По-видимому, Дани удалось справиться с собой самостоятельно», — подумал друг и почувствовал себя обиженным. Лифт пришел, потом вернулся обратно без него.
Он снова постучал в дверь. Браво устало спросил, не вставая:
— Кто там?
— Открой! — крикнул друг.