Израильтяне и палестинцы. От конфронтации – к переговорам и обратно

Эпштейн Алек Д.

С палестинской точки зрения, соглашения в Осло провозглашали признание палестинцами суверенитета Израиля над 77 % «их» земель (имея в виду всю территорию исторической Палестины времен британского мандата 1922–1948 годов) и основывались на предположении, что палестинцам удастся получить суверенитет над оставшимися 23 % [38] . С точки зрения палестинских лидеров, переговоры в Осло не были результатом «внезапно проявившейся» доброй воли Израиля, а отражали понимание невозможности силового подавления первой интифады; иными словами, Израиль подчинился «давлению силы». (Этот мотив повторит «Хезболла» после вывода израильских войск с территории Ливана в 2000 году, а затем ХАМАС после ухода израильтян из Газы в 2005 году.) При этом Я. Арафат и другие руководители ООП не сомневались, что в конечном итоге переговоры могли иметь только один конец: они должны были привести к созданию жизнеспособного независимого палестинского

государства на всей территории Западного берега и сектора Газа, включая Восточный Иерусалим, а также к признанию права на возвращение палестинских беженцев, покинувших свои земли с 1947 по 1949 год, а также их потомков. Палестинские лидеры считали, что лимит их уступок исчерпывается фактом признания легитимности существования Государства Израиль в границах «зеленой черты», которое, в свою очередь, и должно пойти на все остальные уступки.

Процесс Осло был длинным и сложным для всех вовлеченных в него сторон. По мере его развития реальность и ее интерпретации приобрели горький привкус для палестинцев. Временное разделение Западного берега на зоны «А», «В» и «С» было воспринято палестинцами как «система апартеида», заточившая палестинское население в тринадцати разделенных и изолированных друг от друга областях [39] . Когда, начиная с прихода Б. Нетаньяху к власти, процесс мирных переговоров значительно замедлился, политика конфискации палестинских земель получила дальнейшее распространение, продолжился рост количества еврейских поселений, а также строительство в поселениях, созданных в предшествующие десятилетия; одновременно ухудшилось экономическое положение на контролируемых территориях и резко возрос уровень безработицы. В связи с этим поддержка мирных переговоров среди палестинского населения резко снизилась.

Палестинцы воспринимали постоянное присутствие израильтян, как военных, так и гражданских лиц, а также разделение территорий дорогами и КПП, находившимися под контролем ЦАХАЛа, как наглядные свидетельства намерений Израиля удержаться на «их» территориях любыми средствами. Политика Израиля, согласно которой принимались решения об отступлении только из густонаселенных городов, при сохранении под израильским контролем максимума незастроенных земель, вызывало негодование руководства ПНА. В ответ на израильские обвинения в нарушении палестинцами договоренностей Осло они предъявляли свой длинный список нарушений с израильской стороны: поселения на контролируемых территориях продолжали строиться и расширяться, тысячи палестинских заключенных оставались в израильских тюрьмах, «безопасный переход» из сектора Газа на Западный берег не был открыт.

Оглядываясь назад, можно сказать, что израильское и палестинское видения переговорного процесса в Осло отражали симметрично глубокое разочарование действиями другой стороны, которая не оправдала ожиданий, связанных с мирными соглашениями [40] . Поступательный характер мирного процесса был направлен на установление атмосферы доверия, тогда как решение наиболее острых вопросов (в частности, вопроса о статусе Иерусалима и судьбе беженцев 1948 года и их потомков) было отложено на завершающую стадию урегулирования. На практике результат был прямо противоположным: доверие между сторонами уменьшалось. Формула обеспечения мира и безопасности для израильтян в обмен на территории, свободу и независимость для палестинцев выглядела привлекательно, но ни одна из сторон не получила того, на что она рассчитывала. Палестинцы не пришли к тому, что хотя бы отдаленно напоминало независимое государство, а начавший переговоры с израильтянами ФАТХ потерял доверие большинства арабских жителей контролируемых территорий, поддержавших на выборах 2006 года исламистов. Надежда отдельных израильских политиков на то, что Я. Арафат и его сторонники установят на переданных под их контроль территориях закон и порядок, результатом чего станет искоренение террора, также не сбылась. Начавшая процесс Осло Партия труда проиграла с тех пор пять из шести электоральных кампаний (1996, 2001, 2003, 2006 и 2009), лишь однажды – в 1999 году – получив возможность сформировать правительство. Тогда-то и была сделана попытка добиться нового мирного прорыва.

Глава IV. Переговоры об окончательном урегулировании и их крах: Кемп-Дэвид и Таба, 2000–2001 годы

Несмотря на отсутствие доверия между палестинцами и израильтянами (в январе 2000 года около 75 % палестинцев выразили сомнение в том, что израильский премьер согласится на договор, отвечающий их чаяниям [41] ), Эхуд Барак сделал ставку на то, чтобы разрубить тугой узел противоречий одним ударом. Идея проведения одного саммита, где планировалось обсуждение сразу всех спорных вопросов, свидетельствовала о твердом стремлении к мирному урегулированию.

Согласно «официальной» точке зрения Израиля, история переговоров в Кемп-Дэвиде

проста, если не трагически печальна: Израиль изъявил желание пойти на долгосрочные и беспрецедентные компромиссы, чтобы достичь действенного и прочного соглашения, в то время как лидеры ПНА, в свою очередь, предпочли сорвать переговоры, не внеся никаких встречных предложений. Более того, вместо того чтобы продолжить мирные переговоры, Я. Арафат и другие руководители ПНА решили развязать против Израиля террористическую войну спустя два месяца после окончания саммита.

Каковы были израильские предложения в Кемп-Дэвиде? Бывший премьер-министр Израиля Эхуд Барак рассказывал: «Предложения [от 18 июля 2000 года] включали создание демилитаризованного палестинского государства на почти 92 % территории Западного берега и 100 % сектора Газа с некоторой территориальной компенсацией [1 %] палестинцам из земель, входивших в территорию Израиля до 1967 года; снос большинства поселений и сосредоточение основной массы поселенцев на 8 % территории Западного берега, которые будут аннексированы Израилем; учреждение палестинской столицы в Восточном Иерусалиме, некоторые арабские районы которого станут независимыми палестинскими территориями, а остальные обретут функциональную автономию» [42] .

Более того, предложения Э. Барака включали палестинское «опекунство» над Храмовой горой и потенциальное использование права на возвращение трех из четырех миллионов палестинских беженцев в их собственное будущее палестинское государство, но не в сам Израиль. По словам Э. Барака, Я. Арафат сказал «нет» в ответ на эти беспрецедентные предложения Израиля, не выдвинув никаких встречных идей [43] . В то время как Израиль был готов предложить «болезненный компромисс», Я. Арафат не был готов к уступкам ни в вопросе о статусе Иерусалима, ни о праве на возвращение для палестинских беженцев и их потомков. По словам Э. Барака, «Арафат боялся принять необходимое историческое решение, чтобы положить конец конфликту».

В соответствии с этим «официальным» израильским видением объяснение иррационального поведения палестинского руководства однозначно. Э. Барак предложил Я. Арафату в Кемп-Дэвиде справедливый и всеобъемлющий договор, но Я. Арафат решил отвергнуть его, начав против Израиля террористическую войну [44] . Провал переговоров в Кемп-Дэвиде может быть до известной степени отнесен к отказу палестинской стороны заключить мир, завершить конфликт и признать Израиль как еврейское государство. Я. Арафат, как утверждается, был заинтересован не в мире, а в новых и новых уступках Израиля, действовавшего в соответствии с тактикой поэтапного вывода войск с контролируемых территорий. Как опасались многие в Израиле, далее исчезновение еврейского государства с карты мира произошло бы через переселение миллионов палестинских беженцев. Более того, эксцентричное отношение Я. Арафата к переговорам в Кемп-Дэвиде было продемонстрировано его безапелляционным заявлением о том, что на Храмовой горе в Иерусалиме никогда не было еврейского Храма, и его двусмысленной позицией относительно завершения конфликта и статуса палестинских беженцев. В этом смысле прав был министр Дан Меридор: «Барак опробовал теорию [израильских] левых на практике, и она не сработала. Он решил испытать Арафата – и проиграл» [45] .

Обе стороны подошли к переговорам в не самом лучшем расположении духа. Среди факторов, «напрягавших» палестинцев, можно отметить следующие:

...

1. Последовательность действий (тот факт, что израильско-сирийские переговоры предшествовали переговорам между Израилем и ПНА, и лишь после провала попыток договориться с Х. Асадом Э. Барак переключился на «палестинское» направление).

2. Полный вывод израильских войск из Ливана в преддверии саммита в Кемп-Дэвиде ставил ООП в очень уязвимое положение (любое достижение в ходе переговоров меньшее, чем полный уход с контролируемых территорий, воспринималось бы как поражение ФАТХа в соперничестве с добившейся большего «Хезболлой»).

3. Интенсификация переговоров об окончательном урегулировании шла за счет частичного отказа от выполнения прошлых соглашений, при этом было очевидно, что если новые переговоры не приведут к достижению взаимоприемлемых результатов, то и уже подписанные выполняться не будут.

4. Продолжение Израилем поселенческой деятельности на территориях, контроль над которыми палестинцы рассчитывали получить в результате переговоров.

Ряд факторов вызывал недовольство израильтян:

1. Последовательное категорическое непризнание палестинскими лидерами исторической связи еврейского народа с Эрец-Исраэль.

2. Продолжение палестинцами террористической деятельности параллельно с ведением переговоров.

3. Искажение палестинскими лидерами сути израильских предложений в глазах египтян, американцев и других представителей извне.