Израненное Небо

Дуэйн Диана

– Этому нужно только радоваться, Джим, – ответил Маккой. – То, где мы находимся сейчас, совсем не то место, откуда мы только что прибыли, где все людские недостатки и темные стороны сводятся почти к нулю. Честно говоря, мне иногда кажется, что для меня лучше было бы, если бы я не знал, о чем думают люди. Так в чем вопрос?

– Ну… Когда ты отчитывал Их за разгром, который Они учинили, ты не учел одну вещь – если бы Они уничтожили нас, то очень скоро погибли бы сами.

– Я знаю.

– Тогда почему ты не сказал об этом?

– Потому что если Они действительно были Богом, –

спокойно ответил Боунз, – нашу боль Они бы испытывали как свою собственную. Я хотел знать, являются ли Они божеством, или это люди считают Их таковыми.

– А если бы нет?

– Тогда, – ответил Маккой. – Мы бы все умерли, и Они за нами. Да и кроме того, – что может быть хуже бога, которой не обладает божественностью?

Джим призадумался на какое-то время.

– И еще одна вещь, – спросил он. – Ты слышал то, последнее слово?

Маккой удивленно поднял бровь.

– Я слышал несколько слов: «Пусть опустится тьма», – Джим не сказал ничего, а Маккой продолжил – Ночь не так страшна в той галактике. А у Кет'лк всегда было весьма специфичное чувство юмора. Интересно было бы пропасть туда как-нибудь и посмотреть, какие сады она посоветовала Им выращивать.

Джим, глядя на звезды, молча кивал.

– Надеюсь, в них не будет змей, – задумчиво произнес Маккой.

– Вряд ли, – согласился Джим. – Разве что паучки, хотя…

Они не стали сразу совершать прыжок, ведь у них было достаточно причин, чтобы задержаться, – необходимо было проложить курс, проверить аппаратуру, да к тому же не каждый день они присутствовали при рождении новой галактики. «Энтерпрайз» завис в пустоте между галактиками потому, что у его капитана было слишком много дел.

Он хотел отслужить службу по Кет'лк в реабилитационном отсеке. Харб Танзер оформил его так же, как и в тот день, когда Кет'лк впервые выступала здесь перед экипажем. Но на этот раз некому было взбираться на подиум, и он стоял пустой, а единственным освещением был свет Малого Облака, сохранившийся только благодаря ее усилиям. А голубоватый свет Попьюлейшн I мирно освещал застывшие лица. Сейчас реабилитационный отсек был очень похож на церковь – тусклый, молчаливый и весь переполненный эмоциями.

Джим стоял лицом к экипажу, прощаясь с Кет'лк, которой ему очень не хватало. Глядя на своих людей, он понял, что многие испытывали те же чувства, что и он. Весь экипаж был грустным и молчаливым. Скотт никогда не был так близок к тому, чтобы расплакаться. Даже Спок подошел к Джиму и попросил разрешение на проведение службы. Тот молча кивнул, не без удивления заметив, как вулканцы увековечивают смерть.

Спок готовился к проведению церемонии и подобрал музыку. Он стоял на помосте в белом вулканском обмундировании, сложив руки за спиной. Он дважды обвел аудиторию взглядом и по молчаливому залу начала разливаться мягкая печальная мелодия Эйн Хелденлебен. На фоне мягких аккордов Спок начал свою речь не на обычном общезвездном языке, как ожидали все, а на земном. Острая боль пронзила Джима, когда тот понял, что задумал Спок. Живой гораздо больше нуждается в удобствах, чем мертвый в славе. Она достигла ее, но погибла.

– Мы те, кто приходит во времени, но принадлежит

вечности. И для каждого из нас наступит момент ухода. Мы встретились здесь, чтобы почтить память нашей сестры Кет'лк, которая покинула нас и ушла в вечность. Своей жизнью и смертью она победила обеих. О, смерть, где твое жало? О, могила, где твоя победа?

Резкий всхлип нарушил тишину в зале. Это был Скотти. Джим даже не взглянул на него – его глаза тоже были полны слез. Тем временем Спок продолжал, и Джим удивился, насколько выразительным может быть его спокойный голос.

– Вселенная забрала нашу сестру Кет'лк, и мы вверяем ее той ночи и тем звездам, с которых она пришла к нам, – Джим сглотнул. – Но мы никогда не забудем ее, пока не закончится наше время.

Никто не дышал.

– Аминь, – спокойно произнес Спок.

Ухура, стоящая на другой стороне помоста, пробежала пальцами по клавиатуре. И на корабле зажглись сразу все огни. А за бортом «Энтерпрайза» сверкнули три лазерных выстрела, которые должны были отгонять зло. Харб сказал что-то компьютеру, а затем послышался мягкий, приятный, земной голос Мойры.

Один за другим люди начали расходиться.

Музыка закончилась, но продолжала звучать в ушах большинства членов экипажа, напомнив им другую мелодию, запертую в одной из галактик, но они никогда не забудут ее…

Глава 16

Они долетели до Солнечной системы, пока Джим отдыхал. Прибытие не требовало его присутствия на мостике, да и в конце концов он просто очень устал. Он сидел в своей каюте с приглушенным светом, держа в одной руке стакан старого портвейна, а в другой маленькую стеклянную скульптуру. Обычно во времена своих триумфов он всегда находился на мостике, но когда его боль была глубже, чем осознание своей победы, он обычно приходил сюда.

«Удивительно, все это просто удивительно.» Все, что он читал в Академии о нетрадиционных науках, казалось ему чем-то похожим на сказку. Но сейчас, после всего пережитого, эти книги показались ему просто скучными.

«Интересно, какой же силой обладает Протобог? – думал он. – Даже еще до того, когда он начал осознавать себя и других существ? То, что на борту оказалась Кет'лк… И экипаж, способный управлять аномалиями… Похоже, это действительно неслучайно».

Он прервал свои размышления и отхлебнул еще портвейна.

«Кроме того, Кет'лк сказала, что она попала в будущее этой галактики еще до того, как в ней вообще появилось время. Если она смогла сделать это… Можем ли мы быть уверенными, что они, пусть даже еще не имея сознания, не проникли в наш мир, наше время, и не подтолкнули Кет'лк на создание инверсионного аппарата? С тем, чтобы мы прилетели в их галактику и освободили их, чтобы сделать Богом.

Конечно, это также может означать, что Кет'лк во время конструирования аппарата подтолкнула их, прежде чем они с ее помощью создали его, – он потянулся и усмехнулся над получившимся парадоксом, более приемлемым для какой-нибудь нетрадиционной науки. – Может, я немного устарел, но мне больше нравится, когда причина предшествует следствию. По-моему, это более логично».