Израненное сердце
Шрифт:
– У тебя не так много опыта с мужчинами, – говорит Серва. – Симона, ты доверчива и беспечна. Ты не знаешь, каков настоящий мир.
Забавно слышать это от моей сестры, которая месяцами не выходит из дома. Она знает этот мир не больше меня.
– Я знаю Данте, – отвечаю я.
– Так он преступник или нет?
– Он… он не… это другое. Он происходит из итальянской семьи…
– Мафия? – с ужасом
– Ты не знаешь его, – смущенно говорю я.
У меня скручивает желудок.
– Ты бы не хотела для себя такого, – заявляет сестра.
Я всегда прислушивалась к Серве. В отличие от родителей она поддерживает мои мечты. Она говорила, что мне следует подать документы в Парсонс. Мне грустно от того, что сестра ополчилась на меня. Это заставляет меня задуматься.
Кажется, меня сейчас стошнит.
– У нас с Данте особая связь, – шепотом отвечаю я. – То, что я чувствую к нему… я не могу даже объяснить тебе, Серва. Знаешь, когда встречаешь людей, красивых, очаровательных, смешных, и проникаешься к ним симпатией? Но таких полно, и на самом деле они ничего для тебя не значат. А затем, лишь однажды, ты встречаешь кого-то, кто словно светится изнутри. Этот свет притягивает тебя… и ты влюбляешься. Тебе хочется быть рядом. Ты думаешь о нем, когда остаешься наедине с собой.
– Да, – говорит Серва. – Я влюблялась пару раз.
– То, что я чувствую к Данте… «влюбиться» – это просто пламя свечи. А Данте как пылающее солнце прямо в моей груди. Оно светит так ярко, так ослепляюще, что я едва могу это вынести. Оно может гореть миллионы лет и не потухнуть.
Серва смотрит на меня открыв рот. Такого она не ожидала.
– Ты хочешь сказать… – начинает сестра.
– Я люблю его, – говорю я.
– Любишь! Но, Симона…
– Я знаю, что ты скажешь. Ты думаешь, что пока я даже не понимаю значение этого слова. Но я понимаю, Серва. Я люблю его.
Серва медленно качает головой. Она не знает, как меня вразумить. Донести, что наши родители будут в ярости. Что это безрассудство – влюбляться в первого же парня, с которым поцеловалась.
– У тебя есть его фото? – наконец спрашивает она.
Я открываю скрытую папку на своем телефоне, где храню единственную фотографию Данте.
Это снимок, который я сделала, когда мы ходили в подпольный бар. Он сидел за столом напротив и слушал музыку.
Я подняла телефон, чтобы сфотографировать парня, и он повернулся ко мне ровно в тот момент. Строгий и суровый.
В
Серва крепко сжимает губы.
Я знаю, кого она видит. Гангстера. Бандита.
Она не знает, что Данте гораздо глубже, чем кажется.
– Сколько ему лет?
– Двадцать один.
– Выглядит старше.
– Я знаю.
Сестра возвращает мне телефон. Ее взгляд кажется встревоженным.
– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Симона.
Не знаю. Не имею ни малейшего понятия.
Я возвращаюсь в свою комнату. Через час мы должны увидеться с Данте. Я сказала mama, что мы с Эмили встречаемся в ресторане.
Меня до сих пор мутит от разговора с Сервой. Я ненавижу ссоры. Я ненавижу осуждение. Невыносимо ощущать его от людей, которых я люблю больше всего на свете.
Я бросаюсь в свою ванную и меня тошнит в раковину. Затем я полощу рот водой и смотрю на себя в зеркало.
Мой взгляд такой же встревоженный, как у Сервы.
Данте
Мы не виделись с Симоной почти неделю. Я на грани, я жажду ее, как наркоман жаждет дозы.
Девушка пишет мне, что ее родители что-то подозревают и задают вопросы всякий раз, когда она пытается выйти из дома.
Я отвечаю:
«Мы должны перестать скрываться».
Она долго молчит, прежде чем начать писать ответ. Затем останавливается и снова пишет.
Наконец мне приходит сообщение:
«Я знаю. Мне тоже это не по душе».
Нахмурившись, я быстро печатаю:
«Так расскажи им про меня».
Еще одна долгая пауза. Наконец Симона отвечает:
«Я хочу. Но я боюсь».
Я понимаю ее. Я знаю, как важна для девушки ее семья. Знаю, как расцветает она на их одобрении и принятии.
Конец ознакомительного фрагмента.