Израненные
Шрифт:
– Что? – резко спрашивает Шон.
– Она тебе очень нравится.
– Это не твоя забота, – Шон потягивает отвратительную янтарную жидкость из стакана.
– Конечно, нет. Просто констатирую очевидное,– Питер провожает взглядом Эйвери. – Просто это интересно, вот и все. Женщина почти ставит тебя на колени, а ты не можешь пойти за ней. Жаль, что она второсортный товар, – прежде чем я ругаю Питера за такие слова, Шон вскакивает со своего места и хватает Питера за горло. Шон что-то шепчет ему, но Питер всего-навсего смеется и отталкивает руки брата. – Ты такой
Все смотрят на нас. Шон снова садится, а Питер продолжает усмехаться, словно это забавно. Я пихаю Питера под столом, пытаясь заставить его остановиться. Шон излучает волны негатива, и я не хотела бы, чтобы он убил нас на парковке.
Питер качает головой и убирает волосы с глаз.
– Так ты знаешь?
Шон сжимает челюсть, прежде чем еще отпить из стакана.
– Конечно, я знаю.
– Знает что? – вмешиваюсь я и перевожу взгляд с одного на другого.
Когда Шон не отвечает, Питер лукаво говорит:
– Он любит ее.
– Тогда почему позволяешь ей уйти? – Шон смотрит на меня ядовитым взглядом. Ему не нравится это, и я понятия не имею, что именно он находит неодобрительным. К черту это. Эйвери милая, а этот парень нуждается в пинке под зад. – Тебе что учебник нужен? Эйвери знала, когда уходила, что ты не последуешь за ней. Она хотела, чтобы ты сказал, что хочешь ее. Она хотела поехать с тобой. Какого черта ты сидишь здесь, если любишь ее? Насколько ты испорчен? – я совсем его не понимаю. Эта уверенность на лице Шона сводит с ума, особенно если он действительно ее любит. Шон держит себя в узде и скрывает все эмоции, которые могут отразиться на его лице.
Питер не такой, как Шон. Они могут выглядеть одинаково, но на самом деле это не так. Питер деликатный. Он шутит, смеется и дразнит. Шон же создает впечатление человека, из которого очень давно высосали весь позитив. Мужчина-гроза, ожидающий, кого бы убить.
– Почему я должен идти за ней? – спрашивает он грубо. То, как он сидит в своем кресле и не смотрит на меня, говорит о том, что ему все равно, что я думаю, но люди как Шон не бросают слов на ветер.
– Тебе нужен урок или что? Если ты любишь ее, то не можешь позволить думать, что тебе плевать на нее. И почему, черт возьми, ты делишь ее с другими мужчинами? Или женщинами или козлами? Или чем она там занимается? Почему ты еще не спас ее от этого? Чего ты ждешь, приглашения?
Сощуренный взгляд Питера метается между мной и его братом. Когда Шон смотрит на него,Питер улыбается так, словно я только что словесно уделала его брата. Шон спрашивает Питера:
– И твое мнение...
– Я думаю, великий Шон Ферро повержен. Ты будешь идиотом, если позволишь ей уйти. Похоже, она терпит тебя по каким-то причинам, а ты позволяешь ей уйти,– Питер поднимает корзинку с хлебом и берет кусок, засовывая его в рот. – Никто тебя не переносит, если не истекает кровью или им не заплатили.
– Ей платят, – говорит он отрывисто.
– Это больше чем деньги, слепец. Открой глаза,– как он может этого не замечать?
Шон поворачивается на кресле и смотрит на меня.
– Ты хочешь, чтобы Эйвери поехала
Я пожимаю плечами и смотрю на Питера.
– Не то чтобы я приглашала тебя. О, и ружье. Я не буду сидеть с индейкой.
Шон смотрит на меня, я чувствую этот взгляд.
– Что? – я не даю никаких пояснений, хоть и ужасно чувствую себя из-за индейки.
Шон смотрит на своего брата. На лице Питера огромная ухмылка, от которой его глаза сияют.
– Она серьезно. У нее есть гриф, домашний питомец, которого она зовет «индейка». Сидни, это не очень хорошее имя. И я бы взял с собой ружье. Этот гад будет клевать твои глаза, как только ты заснешь.
Глава 19
Мы с Питером зашли в лифт, оставив Шона сидеть за столом в одиночестве. Этот мужчина беспокоит меня. Интересно, Питер также непредсказуем или нет? Когда Питер впервые рассказал мне про Шона, он сказал, что его брат доставляет неприятности. Я усиливаю хватку на его руке и наклоняюсь к нему.
– Тебя устраивает это?
– Что, Шон? – я киваю. У меня скручивает живот. Я немного боюсь того, что скажет Питер. Мы выходим из лифта на нашем этаже и идем по коридору. Питер качает головой. – Нет, по крайней мере, я так не думаю. Шон не из тех, кто не умеет скрывать свои чувства.
– Это еще мягко сказано. Черт, а я-то думала, что ты тяжелый случай,– я понимаю, что сказала, когда говорю это. И странно улыбаюсь после того, как не могу уже забрать слова назад и проглотить их.
Питер останавливает меня до того, как мы доходим до номера. Он хватает меня за талию и кладет руку на моё лицо, заставляя прислониться к стене. Я смотрю на свое платье, задумываясь, действительно ли я носила то, что сделано для старушек. Юбка-метелка для бабушек с толстыми икрами. Я не помню, почему купила это платье.
Ухмылка озаряет лицо Питера. Он заправляет мне прядь волос за ухо, говоря:
– Ты думала, что я тяжелый случай? Я? Ты понимаешь, что тоже в этом замешана?
– Да, но там, где мы безумны, Шон супер безумен,– я смотрю на Питера. – Он немного странный. Почему ты хочешь, чтобы он поехал с нами?
– Потому что он немного странный, и мне нужна его помощь. Так Дин не будет к тебе лезть. Никто не будет,– Питер целует меня в лоб и берет за руку, в номер мы заходим в тишине. Я не знаю, что он намерен делать с Дином. Ничего не поделаешь.
– Питер, что ты собираешься сделать? – мне не нравится тон его голоса, но я и люблю его одновременно. Я ненавижу Дина за то, что он совершил, и что с ним ничего не случилось. Он настроил против меня мою чертову семью. Я потеряла все из-за него.
Когда Питер ничего не говорит, я беру его за плечи и разворачиваю к себе. Его насыщенно голубые глаза смотрят на меня.
– Ты собираешься сделать ему больно?
– Я собираюсь позаботиться о том, чтобы он никогда не причинил тебе боль. Не волнуйся, Сидни. Езжай домой, говори с мамой и посмотри, сможешь ли ты заключить мир со своей семьей. Это то, зачем мы едем. Дай мне разобраться с Дином и Сэмом.