Шрифт:
Часть первая
Костер
Пролог
Человек в черной куртке и такой же вязаной шапочке, надвинутой по самые глаза, быстро шел по тропинке, петлявшей между елей и осин. В примолкшем лесу было сыро и тихо, только палая листва шуршала под тяжелыми ботинками путника, да время от времени потрескивала попавшая под толстую подошву сухая веточка. Человек, в эту осеннюю пору забравшийся в лес, был молод и силен, но шагал тяжело. Большая длинная сумка, ручки которой он, словно лямки рюкзака, накинул на плечи, тянула
Тропинка, обогнув купу молодых елочек, устремилась вверх, и, взобравшись на небольшой холм, человек обессиленно рухнул на землю. Он даже не стал стаскивать глубоко врезавшиеся в ткань куртки лямки-ручки, просто лежал на боку и хрипел, широко открывая рот.
Сколько он так пролежал, путник не знал, но, судя по всему, немало. Когда он пришел в себя, в лесу уже начало темнеть. Затем воздух словно бы загустел, и лицо незнакомца стало влажным. Он провел рукой по щеке и глянул вверх. Над вершинами деревьев тяжелая дымная туча затягивала последние светлые участки неба.
"Дождь, будет дождь! – обрадовался путник. – Собаки не возьмут след!"
Он рывками стащил сначала с одного, а затем с другого плеча лямки-ручки и вскочил на ноги. И, словно подчиняясь его желанию, в лесу тихо зашуршал дождь. Незнакомец расправил затекшие плечи, поднял сумку, и тут же со вздохом бросил ее обратно.
"С ней не выбраться, – подумал он и пнул сумку носком ботинка, – килограммов тридцать, а пилить еще несколько километров", – путник присел на брошенную сумку и закрыл лицо ладонями. Все пошло не так. Совсем не так. Он полгода ждал этот рейс, и, в конце концов, дождался… Старшим определили Митькова, этого и следовало ожидать: никто не поставит начальником группы инкассаторов молодого бойца с годичным стажем сопровождения. Они с Ходорцовым оказались в блиндированном фургоне грузовика, рядом с сумкой. Он не знал, сколько там (инкассаторам никогда не говорят этого), но по рассказам ребят следовало, что на таких рейсах меньше полутора миллионов долларов не бывает. Поэтому и посылают блиндированный грузовик и четырех вооруженных сопровождающих. И один из них – Коля Пинчук, закадычный дворовой дружок, который и привел его в инкассаторскую команду банка. Господи, если бы это был не Коля!
Вначале все шло по плану. Дорогой он напряженно смотрел в маленькое бронестекло единственного окошка фургона и, когда впереди показался лес, достал пистолет и выстрелил в грудь Ходорцова. Тот и понять ничего не успел – ничком сунулся со скамьи на стальной пол фургона и, вдрогнув несколько раз, тихо вытянулся. А он, дождавшись, когда грузовик въедет в лес, снял переговорное устройство.
– Потерпеть не можешь! – заругался на него Митьков. – Через час будем в городе!
– Петрович! – жалобно ныл он, и страх, что машина не остановится, придал его голосу подлинное чувство. – Наделаю тут на полу, ребята потом прохода не дадут. Останови…
Митьков трехэтажно выругался, и грузовик стал замедлять ход.
Он подождал, когда стальная дверца со скрипом распахнется, и выстрелил в показавшуюся в проеме фигуру. Но Митьков оказался травленым зверем и даже раненый в плечо отскочил в сторону
– Вон пошел! – рявкнул он, и Коля, мгновенно включив натренированные в десанте рефлексы, кубарем вывалился наружу. Он перескочил на оставленное сиденье, захлопнул дверцу и выжал сцепление. Мотор Коля, как и полагалось по инструкции, не глушил.
Тяжелый грузовик медленно тронулся с обочины, и в зеркала бокового вида он видел, как из кювета выбирается Митьков, к нему бежит очумевший от происшедшего Коля, а Митьков что-то кричит, показывая здоровой рукой на машину. Коля рывком вытаскивает из кобуры пистолет и, присев, как на занятиях в тире, ведет огонь.
Красе и гордости десанта удалось попасть. Он не проехал и километра, как машину повело влево; он изо всех сил держал руль, пока, наконец, не показался лесной проселок. Свернув на него, он с трудом заставил машину протащиться еще немного – нельзя было, чтобы грузовик заметили с шоссе. Выпрыгнув из кабины, он не увидел на переднем колесе шины – один стальной диск, по ось въевшийся в лесной песок. Заменить тяжеленное колесо в одиночку представлялось невозможным, к тому же времени было в обрез.
От тряски на ухабах сумка с деньгами едва не выпала в незакрытую дверь: помешало тело Ходорцова – зацепилась за его ноги. Освободив ручки сумки, он двумя рывками забросил ее за плечи и двинулся обратно к шоссе. Готовясь к делу, он внимательно изучил карту. Там, куда вел проселок, лес тянулся на десятки километров, так что выйти быстро нужной дороге ему бы не удалось. Кроме того, он заметил на мягкой земле проселка свежий след протектора легковой машины – кто-то проехал здесь совсем недавно. Это несло в себе опасность, но могло и помочь. Пусть думают, что его здесь ждали, а что он вернулся к шоссе, перешел его и двинулся в противоположном направлении, надо еще догадаться. И пустить по следу собак.
Собаки будут, он не сомневался. Проклятая дворовая дружба, совместные походы к девочкам, ночевки друг у друга, не разлей вода компания… После того, как он выстрелил в Ходорцова, все это уже не имело значения. Надо было стрелять в старого друга. Он-то выстрелил, не пожалел…
Путник, одиноко застывший на сумке в лесу, застонал и выпрямился. Надо было идти, и он, рывком расстегнул молнию на сумке и вытащил первый попавшийся брезентовый мешок со стальным замком. Взвесил его в руке и со вздохом сунул за пазуху. Застегнув молнию на сумке, он потащил ее в чащу…
Небольшая группа пожилых людей с сумками в руках и на тележках топталась у края асфальтированного полотна, прорезавшего лес, поджидая опаздывавший автобус. Идти пешком к станции никому не хотелось: пять километров да еще с грузом – многим не по силам.
Пантелеевна заметила молодого человека, вынырнувшего из в сгустившихся сумерек леса. Высокий, плечистый парень, подойдя ближе, поздоровался со всеми и радостно улыбнулся Пантелеевне.