Изумрудные глаза Будды

Жукова-Гладкова Мария

– Нет, я телевизор не смотрю, – покачал головой Карл. – Просто про нее много говорили…

– Где? В охотничьем домике? – закричала я.

Карл кивнул.

– Меня знают те, кто брал его штурмом?

– Этого сказать не могу. Другие знают. И вы произвели на них очень большое впечатление.

Я попросила все-таки начать сначала.

– С рождения?

– Валяй с рождения.

Карл Леопольдович заявил, что является двадцать вторым сыном царя, поэтому на наследство претендовать глупо. Он мог прозябать в нищете, хотя и в тепле, на родине, или отправиться в большой мир, но жить в холоде. Карл после разговора

с отцом и старшими братьями решил поехать в Россию.

– Врешь! – рявкнул Олег Владимирович и с грохотом опустил стакан с водкой на стол.

Карл Леопольдович аж подпрыгнул на месте.

– Сенегал – республика. У вас президент, а не царь.

– Так я же не говорил, что мой папа – царь Сенегала! Он в нашей местности царь. Или вождь. Но его у нас все называют царем.

– И тебе приятно представляться сыном царя, – хмыкнула Татьяна. – Хоть и двадцать вторым.

– Ну, в общем, да… – промямлил Карл Леопольдович.

– А чем на родине промышляет папа? – подал голос большой дядька. – Есть у вас какой-то семейный бизнес? В Россию-то тебя учиться отправили или с другой целью?

– Э-э-э… – промычал Карл Леопольдович.

– Значит «с другой целью», – сделала вывод я и повернулась к поэту. – Олег Владимирович, а вы в Сенегале случайно не бывали?

– Бывал, – кивнул поэт. – В составе писательской делегации.

– А какого хрена там было делать нашим писателям? – распахнул глаза Арсений.

– Я в Сенегале был еще в советские времена! – воскликнул Олег Владимирович. – Карлуша, напомни, когда у вас республику-то провозгласили?

– В 1960 году.

Олег Владимирович поведал нам, что Советский Союз вскоре после провозглашения республики в бывшей французской колонии заключил с Сенегалом соглашения об экономическом и техническом сотрудничестве, и от нас туда ездило несколько делегаций. Олег Владимирович точно помнил, что мы поставляли им тунцеловные суда и помогали в проведении геологоразведочных работ на золото.

– А-а, так вот чем твой папаша промышляет! – воскликнул Пашка. – Золотишко намываете. А тебя в Сибирь закинули, чтобы посмотреть, что тут у нас можно намыть? Или для обмена опытом? Технология в Африке и России одна и та же?

– Карл, ты торгуешь в России вашим золотом? – спросила я.

Чернокожий Дед Мороз покачал головой.

– Наркотой?

Карл на секунду замешкался, и эта секунда и стала ответом.

Пашка хрюкнул, Татьяна просто расхохоталась. Валентин спросил, почему наркоторговцы решили устроить встречу посреди сибирской тайги. Неужели другого места не нашлось?

– А маски к нам возишь? – подал голос Олег Владимирович.

– Какие маски? – не поняли мы все.

Олег Владимирович пояснил, что Сенегал, по крайней мере, в те времена, когда он там был и туда ходили советские моряки, славился производством различных деревянных масок – из черного дерева и из красного дерева. Их все наши оттуда везли. Перед той поездкой в составе писательской делегации Олег Владимирович еще бегал по всем знакомым, собирал советские металлические рубли, которые сейчас можно увидеть только у коллекционеров. Почему-то африканцы очень высоко ценили эти рубли и меняли на них маски.

Карл кивнул:

– Было такое. Сейчас за доллары все продается. Но маски до сих пор изготовляются, и туристы обычно их покупают. Но возить их в Россию нет смысла.

– Конечно, наркотики

гораздо выгоднее, – хмыкнул Валентин. – В брюхе возишь? Или в заднице?

– А что вы хотите?! – завелся Карл. – Вы знаете, какая у нас бедная страна? Знаете, какая у нас основная продукция? Арахис! Вы только подумайте – ведущую роль в экономике страны играет арахис! Не нефть, не золото, а этот… – Карл скривился. – Восемьдесят процентов населения заняты в сельском хозяйстве. И это из тех, кто работает. Безработица страшная. Людям жить-то надо! Ваш Советский Союз развалился.

– А вы об этом жалеете? – перебила я.

– Очень многие африканцы об этом жалеют, – с самым серьезным видом объявил Карл. – Советский Союз нам здорово помогал… Да ведь и сейчас наши к вам едут и остаются здесь, хотя климат, конечно, тяжелый, особенно первые два года. Я думал, что умру в ваши морозы, потом привык. Дома-то вообще перспектив никаких. А здесь жить можно. И очень интересно!

Карл улыбнулся.

– Ты случайно не поешь, шоколадный заяц? – спросил пузатенький.

– Нет, петь я не умею, – покачал головой Карл. – Иначе бы точно пошел на эстраду.

– Так для того, чтобы попасть к нам на эстраду, уметь петь совершенно необязательно! – почти хором закричали мы все, за исключением Алены, потом расхохотались. Видимо, вспомнили одного нашего общего знакомого, исчезнувшего в неизвестном направлении. Или нам это направление сейчас станет известно?

Арсений тем временем объяснял Карлу, что, если он умеет хорошо двигаться, танцевать, не комплексует при выходе на сцену, из него вполне может получиться звезда эстрады.

– Это я тебе как звукоинженер говорю! – кричал Арсений. – Ты бы слышал истинные голоса наших звезд! Все откорректировано, а они только рты открывают под фанеру. Если на тебя интересно смотреть – это решает дело. Ты подумай, парень. Знаешь, что говорит наш Кареныч?

– Кареныч? – переспросил Карл. – Александр Каренович?

– Ты его знаешь? – удивилась я.

– Ты знаешь, где он? – уточнил Олег Владимирович.

– Он был в охотничьем домике, когда я из него уходил, – ответил Карл. – Где он сейчас и жив ли он сейчас, сказать не могу.

– Давайте вернемся к домику, – предложила я. – И к тому, как ты здесь оказался, Карл. Как я понимаю, не по своей воле?

Карл Леопольдович кивнул и поведал грустную историю своей жизни. До семнадцати лет он проживал на родине, в тепле и относительной сытости. Но пришло время зарабатывать деньги, а скоро должно было дойти еще и до женитьбы. И кто отдаст дочь за человека, у которого нет дохода? На работу устроиться сложно, тем более не имея никакой специальности и только школьное образование, полученное у каких-то миссионеров. Мама Карла отправилась к отцу своего ребенка за помощью. Пусть Карл и двадцать второй сын царя, но все-таки сын.

Папа предложил оплатить дорогу в Россию и включить сына в семейный бизнес. Сына пригласили на аудиенцию (это была первая и последняя очная ставка с венценосным родителем), где папа честно объяснил, что от сына требуется и какие опасности ему угрожают в холодной России.

Карл согласился отправиться в нашу страну, поскольку ни на какой плантации трудиться не хотел. Лучше торговать наркотой на русском морозе, чем горбатиться под жарким солнцем на сенегальских полях. У него перед глазами был пример мамы. Повторить ее судьбу Карл не хотел.