Изумрудные росы
Шрифт:
— Спасибо тебе, бескрылый. Народ махаонов благодарен тебе как представителю предков. Скажем бескрылому на его языке спасибо: «Сенк ю вери мач». И скажем это трижды…
— Сенк ю вери мач! — запищала толпа бабочек, ломая язык: — Сенк ю вери мач! Сенк ю вери мач!!!
Это было бы комично, если бы не острое ощущение сюрреалистичности происходящего.
— Не за что, — сказал Грег, пожав плечами.
— Теперь иди в свое жилище, — порекомендовал ему император.
«И возьми с полки пирожок», — пробормотал Грег и осторожно, боясь кого-нибудь придавить, двинулся в обратный путь. А в наушнике звучало:
— Я
«Так вот к чему он клонил. Ну и бестия! — почти с восхищением думал Грег, возвращаясь к своей беседке. — Нашим политикам было бы чему у него поучиться!.. Впрочем, они и без того были достаточно умелыми».
Он забрался внутрь и улегся на циновку, не имея ни малейшего желания наблюдать окончание торжественной встречи бабочек с голограммой Лабастьера. Он хотел вытащить наушник, но потом передумал: мало ли что… Сейчас он молчал — видно, свою дальнейшую беседу с подданными император не считал нужным переводить Грегу. И правильно.
«Ладно. Посмотрим, явится ли Миам, и если явится, то что предложит. Если это будет чересчур рискованно, я не соглашусь».
…Не прошло и получаса, как Миам впорхнула в «беседку».
— Ты готов?! — спросила она.
— На шарах не полечу, — твердо заявил Грег.
— На каких шарах? — опешила бабочка.
— На воздушных, на которых меня транспортировал сюда император.
— Забудь о них! Это была шутка Лабастьера Первого, Внука Бога. Поспеши. Времени у нас в обрез!
— А где император?
— Занимается любовью. Все его воплощения, находящиеся в этом городе, сейчас занимаются этим. Мои сестры по ордену позаботились.
Сказав это, Миам вылетела наружу, Грег выскочил из «беседки» за ней и остолбенел, шокированный увиденной картиной. Площадь буквально ходила ходуном. Бабочки трахались по двое и группами, лежа, стоя, сидя и даже порхая над землей. Шелест крыльев звучал, как ветер в осенней роще…
— Чего уставился! — пискнула Миам. — Такова традиция. Поспеши за мной!
«Действительно, чего еще ожидать от бабочек?» — подумал Грег, вспомнив виденное однажды поле, белое от спаривавшихся капустниц.
Они обогнули жилище… При виде стоящей за углом штуковины Грег застыл от изумления.
Это был явно летательный аппарат, но размером не меньше человеческого экомобиля и похожий на лодку, точнее, на гондолу. В зеленоватом свете купола Грег не смог разобрать, какого цвета эта махина. Вокруг сновали несколько самок махаонов — те самые восемь бабочек, что были у него вчерашней ночью. Вместе с Миам, выходит, девять.
«Вот как! — подумал Грег. — Я отправляюсь в путешествие вместе со своим гаремом. Замечательно».
— Ложись на дно и держись крепче! — скомандовала Миам.
— Что это за посудина? — спросил Грег, забираясь в кузов.
— Обычный грузовой антиграв, — откликнулась Миам. — Или ты думаешь, что весь этот каменный город строился вручную?
— А император говорил… — начал Грег, но Миам перебила:
— Слушай его больше!
Устроившись
— А как быть с этим? — спросил Грег, указывая Миам на свой ошейник.
— Да! Хорошо, что напомнил! — воскликнула та и пропела что-то бабочке-водителю, видимо, о том, что спешить пока не надо. Затем наклонилась и достала из-под сиденья какой-то рулон. Вскочили и остальные самки. Побросав оружие, они столпились вокруг головы Грега и принялись совершать какие-то быстрые движения в районе его шеи. Грег не мог наблюдать за происходящим, но видел, что бабочки отматывают от рулона Миам куски ленты, и чувствовал, как они просовывают их под ошейник, так что нетрудно было догадаться: они его изолируют.
— Этот материал не пропускает ту энергию, которая создает болевой шок в твоем теле, — пояснила Миам. — Главное, чтобы не было ни единой щелочки… Потом мы как-нибудь избавим тебя от этого императорского дара, а пока… Вот так. Всё. Теперь держись крепче. Мы потеряли слишком много времени, и полет будет форсированным!
Бабочки разбежались по местам, и Миам кивнула… («Лиит! Вот как ее зовут!» — вспомнил Грег.) Миам кивнула Лиит, машина дернулась и поплыла, набирая скорость, но не вверх, как ожидал Грег, а вперед, к краю площади. А потом… Флаер резко задрал нос и понесся ввысь перпендикулярно земле.
Грег почувствовал, что вываливается из гондолы. Он крепче вцепился руками в скобы боковых сидений, и те заскрипели, явно собираясь оборваться. Ноги он приспособил под сиденьями так, словно стоял на их креплениях. Его мутило от страха. Краем глаза он глянул на бабочек. Лица их были невозмутимы, и они лишь слегка придерживались за сиденье, часто даже одной рукой. Зато крылья у них у всех были одинаково полурасправлены — по всей видимости, аэродинамический поток воздуха надежно удерживал их, прижимая к сиденьям.
Хорошо этим чертовым бабочкам! Если они выпадут из гондолы, то преспокойно полетят на собственных крыльях. А если выпадет он? Сердце Грега судорожно сжалось. В этот миг к ним стремительно приблизился пограничный флуоновый купол, самки пригнулись, гондола врезалась в сеть и, с треском прорвав ее, вылетела в открытое небо. «Проклятье!» — пробормотал Грег, но развивать тему не стал, решив, что самое страшное уже позади, а он до сих пор жив.
Но он ошибался. Самое страшное было впереди, и это была та скорость, с которой флаер помчался дальше. У Грега даже мелькнула сумасшедшая мысль о том, что они собираются добраться до «Звездного Странника» прямо на этой гондоле. Кто знает, может, бабочкам не только есть, но и дышать, как и питаться, необязательно?..